Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
По наборам погребального инвентаря трупосожжения и трупоположения в грунтовых могильниках не отличаются друг от друга. Однако если сравнивать между собой могильники, то наблюдаются некоторые различия в инвентаре погребений, хотя в целом типы вещей одинаковы. В могильнике Бекешчаба-Фениеш совсем нет оружия и орудий труда. Инвентарь, сопровождавший погребенных, чрезвычайно беден и однообразен: это керамика (от одного до девяти сосудов), ожерелья из пастовых бус, пронизки из кости, из раковин каури, бронзовые браслеты, височные бронзовые кольца и глиняные пряслица. В одном погребении найдена железная дужка фибулы. Несколько более многочислен комплекс вещей в могильнике в Чаньтелек. Еще разнообразнее комплекс предметов из погребений в могильнике Сентеш-Векерзуг. Керамика (от одного до трех сосудов) часто встречается в могилах, содержавших вытянутые трупоположения и трупосожжения. При этом во многих случаях сосуды находились над погребениями, в засыпи могильных ям. В могилах со скорченными трупоположениями керамики меньше, но все же и здесь она известна.
Почти во всех погребениях встречается разнос количество бус, довольно обычны бронзовые браслеты. Те и другие украшения происходят как из женских, так и из мужских погребений. Реже, чем керамика и упомянутые украшения, вместе с погребенными клали другие вещи. Так, только в 31 могиле из 151 раскопанных обнаружены железные ножи, всегда по одному в погребении. В 10 могилах найдены наконечники стрел (от одного до трех) и только в одном случае — 13. Еще реже встречаются копья (в восьми погребениях) — почти всегда по одному и лишь один раз два. В трех могилах найдено по железному топору.
Если правильно было сделано определение пола погребенных, то ножи и наконечники стрел находятся не только в мужских, но изредка и в женских погребениях. Специфически женскими украшениями являются височные кольца или подвески, ни разу по найденные в мужских погребениях с трупоположениями и в могилах с трупосожжениями, вероятно, также женских.
Из других находок следует отметить обломки зернотерок в некоторых могилах с вытянутыми трупоположениями, куски реальгара или серы в 16 преимущественно женских могилах с вытянутыми трупоположениями, но встречающиеся также в погребениях с трупосожжениями и при мужских скелетах.
Помимо перечисленных предметов, в некоторых могилах находятся другие вещи. В женских погребениях с трупосожжением встречены глиняные пряслица, бронзовые кольца и спирали-подвески. В одной могиле (61) с трупосожжением и в погребении (125) с вытянутым женским костяком найдены бронзовые фибулы. В мужском захоронении были найдены железные удила (142). В могильнике Сентеш-Векерзуг лучше, чем в других памятниках этой группы, прослеживается по инвентарю некоторая имущественная дифференциация, поскольку здесь имеются погребения без вещей (их немного), погребения, сопровождавшиеся весьма скромным набором инвентаря, и относительно богатые (таких тоже немного).
Отличаются друг от друга по комплексу сопровождавших предметов и конские захоронения. В одних встречаются только удила с псалиями, в других, кроме удил и псалий, имеются бронзовые бляхи — украшения узды. В могилах, в которых были погребены пары лошадей, найдены остатки колесниц. Интересно, что колесницы положены в могилы или в сожженном, или в поломанном виде.
В трех конских могилах, помимо удил с псалиями, найдена керамика, в двух — по одному железному ножу. В некоторых случаях в могилах коней известны находки бус, раковин Cipraea и обломков зернотерок, т. е. тех вещей, которые встречаются вместе с погребениями людей. Вместе со скелетами копей в двух могилах обнаружены скелеты собак.
Особое место среди рассматриваемой группы памятников в Потисье занимают четыре погребения, близких по обряду захоронений к описанным, но отличающихся богатством погребальных комплексов. Два найдены под курганными насыпями в Зольдхаломпуште (комитат Боршод; Fettich N., 1928) и в Дьёме (АЕ, 1905, р. 235), два представляют собой грунтовые погребения (Тапиосентмартон и Матраселе). Три из них содержат остатки трупосожжений и только в кургане в Дьёме найдено погребение с трупоположением. Курган в Дьёме имел 8 м высоты. Погребение находилось в ямс с четырехугольной деревянной камерой внутри и было ориентировано головой на северо-запад. Вместе с покойником положены обломки двух сосудов и украшения из серебра, золота и электра: височные кольца с конусами на концах, массивный золотой перстень, электровая булавка и обломки бронзового зеркала или бронзовой пластины.
В погребении в Зольдхаломпуште найдены тонкая золотая пластина с изображением бегущего оленя с повернутой назад головой (табл. 30, 34), два обломка цепи из электра с фигурками львов на концах и золотые бляшки-пуговицы полусферической формы с ушком на обороте. Данные о кургане и погребении не сохранились.
В Тапиосентмартон вместе с остатками трупосожжения отмечены электровая бляха с изображением галопирующего оленя (табл. 30, 35), золотое височное кольцо с конусом на конце (табл. 30, 33) и невыразительные обломки сосуда.
В Матраселе в погребении с трупосожжением найдены: бронзовая крестообразная бляха, украшенная в зверином стиле, 35 бронзовых трехгранных наконечников стрел, каменный оселок, две костяные пуговицы от конской узды (для перекрещивающихся ремней), небольшой обломок костяной поделки, вероятно, конец псалия в виде конского копыта, каменный оселок и обломки железного браслета.
Следует отметить еще одно погребение, несколько отличающееся от остальных по погребальному сооружению и деталям погребального обряда. Оно было обнаружено в Монай (Monaj А.Е., 1887, 61). В яме на глубине 1,70 м под слоем сгнившего дерева, очевидно, от перекрытия могильной ямы найдены кальцинированные человеческие кости, зола и угли. Среди остатков трупосожжения лежали 20 бронзовых наконечников стрел, сильно пострадавших от действия огня, и обломки сосуда. Наличие золы и угля, а также следы огня на стрелах свидетельствуют о том, что сожжение производилось на месте погребения.
Что касается форм керамики и вещей, то они в целом сходны с найденными в Трансильванской группе. Большинство вещей так называемого скифского типа здесь так же, как и там, имеют особенности, которые позволяют считать их сделанными на месте (табл. 30, 1, 2, 4, 5, 13, 14, 16–18, 25, 31, 33). Оригинальны удила и псалии. В отличие от скифских псалии наглухо соединены с удилами (табл. 30, 36). М. Пардуц датирует описанную группу памятников VI–IV вв. до н. э. Нижняя дата определяется на основании скифских вещей и бронзовой гидрии из погребения в Артанде, верхняя — на основании присутствия во многих могилах гончарной керамики — черпаков, мисок, горшков, которые считаются кельтскими. Следует заметить, однако, что отнесение гончарной керамики из памятников Потисья к разряду кельтской неубедительно. Ныне доказано появление ее не позднее начала V в. до н. э., видимо, под южнофракийским воздействием (Smirnova G., 1965). Вещи скифского облика на Потисье датируются в пределах от середины VI до первой половины V в. до н. э. Более поздних находок пока нет. Анализируя погребальный обряд могильника Сентеш-Векерзуг и привлекая данные из других могильников этой группы, М. Пардуц пришел к заключению, что пестрота погребальных обрядов объясняется неоднородным составом населения Потисья. Обычай хоронить покойников в вытянутом положении головой на запад или восток, а также трупосожжения и специальные погребения коней, очевидно, относящиеся к могилам воинов, хотя и расположенные отдельно, М. Пардуц считает принесенными скифами. Этот вывод делается на том основании, что для местного бронзового века подобные обычаи не были характерны и распространились только в скифскую эпоху. Погребения с сожжением считаются скифскими, поскольку именно в них было найдено большинство вещей, наиболее характерных для скифов. Скифы, по мнению М. Пардуца, принесли на территорию Потисья и обычай класть вместе с покойниками реальгир или серу. Скорченные погребения, но мнению М. Пардуца, а также А. Боттиана, представляют на Большой Венгерской пизменности местные фракийские элементы. Вместе с тем Пардуц отмечает существование многих черт сходства в погребальном обряде и инвентаре с погребальными памятниками Боснии, принадлежавшими иллирийцам. На этом основании автор предполагает, что в местном населении Потисья преобладал иллирийский этнический элемент, наряду с которым имели место и фракийцы.
Отмечая близкую связь венгерских памятников с памятниками Трансильванской группы, М. Пардуц так же, как и его предшественники (Н. Феттих, М.И. Ростовцев, Т. Сулимирский и др.), считает, что скифы пришли на Большую Венгерскую низменность через северо-западную Румынию. Он обращает внимание на большую архаичность инвентаря трансильванских «скифских» погребений. Это обстоятельство М. Пардуц склонен объяснить тем, что продвижение скифов через Карпаты шло двумя волнами. Первая миграция происходила около 600 г., когда скифы осели на Трансильванском плато, вторая — около середины VI в. через этот район на территорию Венгрии. Первая волна характеризуется вытянутыми погребениями, ориентированными с запада на восток, и серией скифских находок, относящихся к погребальной обстановке. Вторая — погребениями остатков сожжения на дне могилы, погребениями лошадей и, может быть, украшениями колчанов в форме креста (Parducz M., 1954, с. 73). Эта стройная концепция М. Пардуца лишена твердых оснований. Обряд трупосожжения никак нельзя считать скифским по происхождению, так как скифам он был чужд, а вытянутые трупоположения покойных с западной или восточной ориентировкой свойственны не только скифам. Вместе с тем весь комплекс данных свидетельствует, что возникновение Потисской группы памятников не обошлось без прихода на Большую Венгерскую низменность каких-то носителей скифообразной культуры, слившихся с местным населением. По мнению ряда ученых, Потисскую группу памятников следует связывать с сигиннами Геродота (V, 9), которые, по преданию, считали своими предками мидян.