Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Материалы не позволяют проследить типологическое развитие предметов, характерных для уюкской культуры. На протяжении позднего этапа одним из основных, определявших его факторов была постепенная смена бронзы железом. Поэтому преобладание в комплексах изделий из железа может служить указанием на относительно позднюю их дату. Тем не менее, отчетливый рубеж, позволяющий дать более дробное членение этого этапа по совокупности разных явлений, установить не удается. Но выявляется определенное число погребальных сооружений — срубов, каменных ящиков, «склепов», в которых сопровождающий инвентарь содержит единичные предметы, характерные для культуры сюнну: глиняные сосуды на поддоне (табл. 79, 21), костяные наконечники стрел с расщепленным насадом (табл. 75, 45–49), свистунки, железные ножи с кольцевидным завершением рукояти и др. Таким образом, имеются объективные свидетельства существования уюкской культуры в немодифицированном
Хозяйственной базой носителей уюкской культуры было кочевое скотоводство с регулярно повторяющимися сезонными передвижениями в пределах сравнительно ограниченных территорий. Конкретная форма этого «вертикального» кочевания с использованием в летнее время предгорных и горных пастбищ, вероятно, была сходна с существовавшей в Туве до недавнего времени. Могильники скифского периода, в особенности большие, указывают на традиционные места зимовок. Можно предполагать, что имелось регламентированное распределение пастбищ и путей перекочевок между отдельными племенами и родами. О составе стада позволяют судить находки костей животных в могилах. Здесь представлены овцы, козы, лошади и очень редко — крупный рогатый скот. Изредка встречаются кости собак. Ведущее место занимали овцы. Они были источником не только мяса и молока, но также шерсти для тканей, войлока и веревок, шкур для одежд, сухожилий для их сшивания и т. д. О максимальном использовании продуктов скотоводства говорит и обилие (на позднем этапе) разнообразных наверший и рукояток из костей и фаланг овцы.
Второстепенную, но заметную роль в хозяйстве играла охота на диких животных, что, в частности, засвидетельствовано обилием подвесок из их зубов и клыков в погребениях. Объектами охоты были как крупные животные — кабан, кабарга, марал, медведь, горный козел и баран, так и мелкие — заяц, лисица, различные грызуны. Остатки одежд и специфические типы наконечников стрел говорят о значительном месте охоты на пушного зверя — соболя, горностая, белку и др. Имеются также свидетельства рыболовства: позвонки рыб иногда использовались в качестве бус и пуговиц.
Неясным остается вопрос о месте земледелия. В некоторых погребениях обнаружены остатки проса и обломки каменных предметов — предположительно зернотерок. Видимо, можно говорить о небольших, эпизодических посевах, но вероятно и получение продуктов земледелия путем обмена от каких-то соседних племен.
Кочевой образ жизни предполагает использование переносного жилища — вероятно, юрты и шалаша, но вещественные остатки и достоверные изображения пока неизвестны. Обилие погребальных камер в виде срубов с полами и перекрытиями говорит об устойчивой традиции деревянного строительства и о вероятности существования на зимовьях однотипных наземных жилых и хозяйственных построек. Цистообразные камеры с регулярной кладкой и перекрытием типа ложного купола указывают на появление навыков каменного строительства.
В рамках кочевого скотоводческого хозяйства, несомненно, существовали некоторые специализированные отрасли производственной деятельности. Это прежде всего рудодобыча и металлургия, возникшие здесь еще в эпоху бронзы и интенсивно развивавшиеся в скифское время. На территории Тувы в разных районах известно значительное количество древних рудников, в которых добывались медные руды. Некоторые из них — в районе Хову-Аксы (наиболее крупные), на р. Он-Кажаа и в Кызыл-Торге на притоке р. Бурен-Хем — были объектами специального исследования (Сунчугашев Я.И., 1969). В древних выработках — открытых (типа карьеров), шахтах и штольнях, разрабатывавшихся огневым способом, неоднократно находили орудия рудокопов: каменные молоты, кайла, мотыги, песты и рудотерки, кирки и молотки из рогов марала, деревянные лопаты. Об использовании металлических орудий пока имеются лишь косвенные данные.
Выплавка меди и отливка разнообразных бронзовых изделий производились вблизи рудников. Здесь обнаружены медеплавильные ямы и горны, найдены обломки глиняных сопел от мехов, тиглей и литейных форм (в частности, для отливки ножей с петлевидным отверстием и бабочковидных бляшек). Сопутствующие им фрагменты глиняных горшков преимущественно баночной формы позволяют уверенно относить эти памятники древней металлургии к скифскому времени. О том, что рудокопами и металлургами были носители уюкской культуры, свидетельствуют типичные погребения в срубах, исследованные вблизи Хову-Аксы. В них найдены некоторые орудия горного дела (Кызласов Л.Р., 1979, с. 58, след.). Древние выработки железа известны во многих местах Тувы, но изучены еще очень слабо. В скифское время, несомненно, функционировали выработки, обнаруженные в верховьях р. Бурен-Хем. Здесь найдены обломки глиняного сосуда с характерной горизонтально рифленой поверхностью вместе с фрагментами керамики гунно-сарматского периода. Вероятно, к позднему этапу скифского времени относятся сыродутные горны одноразового использования и ямы для обжига угля, исследованные в бассейне р. Бай-Сют (Сунчугашев
Относительное обилие изделий из золота, встречающихся во многих (в том числе и ограбленных) «рядовых» погребениях, указывает на местную золотодобычу, но конкретные формы ее пока неизвестны. Находки украшений из листового золота сходного облика (бляшки геометрических форм, в виде птиц и т. д.) в разных районах Тувы позволяют предполагать существование каких-то центров их «серийного» производства (табл. 77, 17, 26; 78, 22–24).
Общественный строй носителей уюкской культуры по археологическим данным может быть охарактеризован как первобытно-общинный, но со специфическими чертами, обусловленными переходом к кочевому скотоводству и дальнейшим, по-видимому экстенсивным, его развитием. Топографические особенности могильников, прежде всего больших, четко распадающихся на группы-цепочки, указывают на устойчивое существование родо-племенной организации, в рамках которой протекали все процессы имущественной и социальной дифференциации.
Основной социально-экономической, самообеспечивающейся в хозяйственном отношении ячейкой общества была большая патриархальная семья, включавшая несколько поколений, связанных общим происхождением, и возглавлявшаяся старшим по возрасту мужчиной. Она наиболее полно обеспечивала поддержание максимальной численности общего стада (и его безопасность от стихийных бедствий), необходимой для сохранения стабильного уровня потребления. Возникновение ее относится, по-видимому, к начальному этапу уюкской культуры. Наблюдающаяся в курганах раннего этапа «центрическая» система размещения погребений под одной насыпью отражает уже сложившуюся первичную форму. Дальнейшее развитие такой семьи, очевидно, шло в направлении упрочения единства и увеличения числа входящих в нее поколений. Свидетельства этого можно видеть в росте количества погребенных в срубах и появлении многорядных захоронений. Некоторые данные позволяют предполагать преобладание, если не господство, моногамии и экзогамии.
Раскопки кургана Аржан показали, что уже в конце начального этапа уюкской культуры общество было стратифицировано: выделилась аристократическая верхушка и сложилось какое-то крупное племенное объединение. Признаки имущественных и социальных различий прослеживаются также в более поздних памятниках «рядового» населения: тут могут быть выделены относительно богатые и сравнительно бедные по инвентарю семейные погребения в больших срубах. Но при этом резких различий не наблюдается, что при обилии оружия говорит в пользу относительного равенства основной массы населения. Насколько далеко зашло разложение первобытно-общинного строя к концу скифского периода, установить трудно, но достоверных свидетельств о появлении черт, свойственных зарождающемуся классовому обществу, не имеется. При больших масштабах раскопок число погребений выделившейся аристократической верхушки крайне невелико. Хотя высказано предположение о возможности выявить захоронения домашних рабов по особому их местоположению в камере, специфике позы и отсутствию инвентаря (Грач А.Д., 1980, с. 48), оно не подтверждается более полными материалами. Вместе с тем сравнительно отчетливо выступают явления иного порядка, не связанные с антагонистическими отношениями: возрастные группы, неясное еще по сущности деление взрослых мужчин на вооруженных и невооруженных, некоторые локальные особенности этнографического порядка.
Искусство населения Тувы раннего железного века представлено не только многочисленными изделиями мелкой пластики, выполненными в зверином стиле, но также петроглифами и памятниками монументального искусства. Интереснейшая разновидность последних — оленные камни [33] . Это стелы (высота до 4 м) с выбитыми на них изображениями украшений, парадных поясов с подвешенными предметами вооружения (кинжалы, клевцы, луки в налучьях, ножи), а также фигурок различных животных, прежде всего оленей (отсюда их название), выполненных в характерной стилизованной манере (табл. 71, 1–6). Как и предметы «скифской триады», оленные камни не связаны с какой-либо одной культурой, и территория их распространения необыкновенно обширна. Однако назначение оленных камней в различных районах неодинаково. Так, в Туве их находят возле курганов уюкской культуры (обломок стелы обнаружен в насыпи кургана Аржан). В восточных районах Монголии и Забайкалье они часто стоят в качестве угловых камней на плиточных могилах, а в западной Монголии входят в архитектурные комплексы херексуров. Новые находки позволяют отодвинуть восточную границу распространения оленных камней до Читинской обл. Правда, в Забайкалье они сравнительно редки, зато в соседней Монголии в последние годы обследовано около 500 новых памятников этого рода (Волков В.В., 1981). В Туве зафиксировано около 20 оленных камней (Маннай-оол М.Х., 1968), на Алтае — более 50 (Кубарев В.Д., 1979).
33
Экскурс об оленных камнях написан В.В. Волковым.