Степные разбойники
Шрифт:
Иностранец также с минуту пристально смотрел на меня, затем своим обычным насмешливым тоном сказал:
— Это будет неблагоразумно, дорогой сеньор: деньги эти вам крайне необходимы, и если я буду настолько безумен, чтобы играть с вами, предупреждаю вас, что вы проиграете. — И, засмеявшись мне в лицо, он повернулся ко мне спиной.
— О! — воскликнул я. — Вы боитесь! Кроме того, вы, по всей вероятности, не имеете в своем распоряжении и четверти той суммы, которая лежит здесь на столе. Вот почему вы не хотите играть!
Дон Педро, не ответив мне ни слова, пожал плечами и, обратившись к одному из самых богатых банкиров города, присутствовавшему при нашем разговоре, сказал ему:
— Сеньор дон Хулио Бальдомеро, как вы полагаете, какая сумма лежит здесь на столе?
Банкир взглянул в мою сторону и ответил:
— Приблизительно шестьсот тысяч пиастров, сеньор.
— Превосходно, — сказал американец. — Выдайте мне, пожалуйста, чек на сумму, вдвое большую, чем та, которая только что была названа.
Банкир поклонился и, вырвав из своей записной книжки листок и написав на нем карандашом требуемую сумму, с поклоном передал его американцу.
— Итак, прикажите подать новые карты и начнем. Впрочем, может быть, вы раздумаете, — добавил дон Педро с той же саркастической улыбкой, которая выводила меня из терпения.
— Полноте! — сказал я, распечатывая новую игру карт.
Несмотря на то, что наша беседа была очень коротка, она не ускользнула от внимания присутствовавших, а так как им была известна наша глухая вражда, то все они, бросив игру, столпились вокруг нас двоих. В зале воцарилось глубокое молчание. На всех лицах видно было любопытство, вызванное этой странной сценой.
Перетасовав несколько раз карты, я дал их снять моему противнику.
Иностранец положил правую руку на колоду, взглянул на меня насмешливо и проговорил ироническим тоном.
— Еще есть время передумать.
Я вместо ответа только пожал плечами…
Я начал талию…
На четвертой карте я проиграл. Я был разорен…»
Разбойник умолк. В продолжение последних минут голос его стал слабеть, и только благодаря необычайному усилию, которое он делал над собой, он мог говорить внятно.
Он попросил Белую Газель подать ему флягу. Выпив вина, он снова почувствовал себя лучше и мог продолжать свой рассказ.
«Все было кончено для меня. Затаив в душе злобу, я улыбнулся и намеревался отойти от стола.
— Одну минуту, сеньор, — обратился ко мне мой противник, — партия еще не окончена.
— Чего же еще желаете вы от меня? — ответил я ему. — Разве вы не выиграли?
— О-о! — воскликнул он с великолепным пренебрежительным жестом. — Это правда, я выиграл эту ничтожную сумму, но вы можете рискнуть еще раз.
— Я не понимаю вас, — ответил я громко и высокомерно, — вам ведь известно, что мне больше нечего проигрывать.
— Что касается этого, — возразил дон Педро, нимало не смутившись, — то у вас есть еще одна ставка. Вы любите донью Изабеллу Изагуир?
— Какое вам до этого дело?
— Если верить слухам, вы через несколько дней намереваетесь на ней жениться, — продолжал он спокойно. — Так, видите ли, и я люблю донью Изабеллу и вбил себе в голову, что так или иначе, но она будет моею.
— Ну и что же?
— Здесь на столе лежит целое состояние, которое могло бы сделать счастливыми несколько семейств, и я хочу поставить эти деньги на две карты. Если вы проиграете, вы должны отказаться от доньи Изабеллы.
Пять минут спустя я проиграл донью Изабеллу, женщину, которую я любил больше всего на свете…»
Разбойник снова умолк, холодный пот выступил у него на лбу. Нервная дрожь пробежала по всему его телу. Видно было, что рана, нанесенная ему в то памятное для него время, до сих пор не зарубцевалась и что только какая-то серьезная цель заставляла его переживать снова те тяжелые минуты.
Наконец он снова стал говорить:
«Мой враг подошел ко мне.
— Вы удовлетворены теперь? — сказал он мне.
— Нет еще, — глухо ответил я. — Мне нужно сыграть последнюю партию.
— Мне кажется, — сказал он с иронией, — вам теперь уже нечего больше проигрывать?
— Ошибаетесь: вы можете еще выиграть мою жизнь.
— Вы правы. Великий Боже! Я ее выиграю. Я хочу быть хорошим игроком до конца. Выйдем отсюда.
— Зачем, — возразил я. — Стол этот служил ареной для двух партий. На нем решится и третья.
— Согласен! Клянусь Богом, вы стойкий человек. Я могу убить вас, но я буду гордиться своей победой.
Напрасно присутствующие старались помешать нашему поединку.
Мы потребовали шпаги, вскочили на стол, стали друг против друга, и несмотря на то, что за мной была вполне установившаяся репутация бретера, после двух нападений я упал, пронзенный шпагой в грудь…
Три месяца я был между жизнью и смертью. Когда наконец молодость и мое крепкое телосложение победили болезнь и моя страшная рана зажила, я спросил о моем противнике. Мне сказали, что на другой день после нашей дуэли человек этот женился на донье Изабелле, и после этого супруги скрылись неизвестно куда. Во мне жило только одно желание — отомстить дону Педро. Как только я выздоровел, я распродал все, что мне принадлежало, и покинул Ариспу с моими друзьями, ставшими такими же бедными, как и я, потому что удар, сразивший меня, коснулся и их, и они, так же как и я, желали во что бы то ни стало отомстить дону Педро.
Долгое время поиски наши были безуспешны. Проходили годы, но я без устали продолжал искать своего врага. Только двое из нас продолжали поиски, третий покинул нас. Что с ним стало, я не знаю. Но однажды на американо-мексиканской границе, куда я отправился продавать меха, дьявол столкнул меня с этим человеком. На нем был надет костюм монаха. Как только он увидел меня, он подошел, и первые его слова были:
— Я их нашел.
Я понял его сразу, без всяких объяснений с его стороны: настолько ненависть моя пустила глубокие корни в моем сердце.»