Стерх: Убийство неизбежно
Шрифт:
Дверь за ним закрылась. Стерх сидел, обмякнув. Словно где-то в его мозгу разом повернули какой-то рычажок, и ток перестал питать его тело. Нужно было обыскать этого субчика, подумал он. Вдруг у него есть еще какое-нибудь оружие… А, это было уже неважно. Он с отвращением бросил «Парабеллум» на стол. Ему хотелось выпить, хотелось залезть в горячую ванну и долго-долго не вылезать.
Вот этим он и решил заняться, тем более, что париться в ванной и думать можно было одновременно. А ему обязательно нужно было подумать. Он не был уверен, что правильно поступил, отпустив Жемала.
Глава 28
С этим решением он и запер дверь на ключ. Чтобы нежелательных гостей больше не было. Вдохнул полной грудью, подышал, словно в присутствии Елены-Марины и Жемала забывал делать это регулярно. А может, так и было. Пошел в ванную и открыл воду, разделся в спальне.
Вода, горячая вода, какое это иногда незаметное, забытое в свое значимости благо… Впрочем, почему же забытое? По телевизору то и дело показывали, что администраторы в своем рвении украсть побольше забывали к зиме не то что горячую воду «сообразить», но даже отопление наладить, и это называлось ельцинскими мерзавцами «созданием новых экономических условий всеобщего благосостояния»… Стерх оборвал себя, заводиться не стоило, у него были другие проблемы.
Он залез в воду, и стал думать о том, правильно ли поступил, отпустив Жемала. Все-таки, если бы он пригласил Линдберга, тот приехал бы и попробовал получить хоть какие-то сведенья из этого «голубя»… Вот только сам тип был тертый, умел ждать, терпеть и выкручиваться. А значит, ничего бы существенного они не получили. Могло не выйти даже у Линдберга, очень уж немногое удавалось пока доказать из того, что имелось сейчас на шайку Витунова, пусть даже Стерх и выложил бы свои карты на стол с показаниями Марины…
Вот именно – эта девушка и была главной причиной неуверенности Стерха. Он ей верил, вернее, полагал, что она настроена серьезно, узнав об убийстве сестры – именно сестры, в этом Стерх был уверен. Но сомневался в том, как она поведет себя потом, когда начались бы бесконечные следственные разбирательства, допросы под протокол и без протокола, когда станут закреплять имеющиеся сведенья и реконструировать событий для суда. А повести она могла себя как угодно, вплоть до смены показаний за необходимую сумму в зеленой «капусте». Уж очень она была меркантильной, слишком серьезно относилась к деньгам, и верила в них, как в решение всех проблем.
Да и сестру практически не знала. А стыд, совесть и ответственность даже за родных, за близких по крови людей для нее могли в какой-то момент значить не очень много. Кроме того, ее было жалко, и для этого следовало чуть подтасовать показания и факты, главным образом, избавиться от этого идиотского браунинга… Так что поступил он неформально, но правильно. Потому что ситуация должна была теперь усложняться, как говорят шахматисты. Хотя, интересно, до каких пределов?.. Что-то подсказывало Стерху, что уже не очень – слишком много они знали о Витуновых, а значит, «прихватить» их, как говорили старые следователи, было уже несложно, и возможно
В прихожей щелкнул замок. И раздались знакомые Стерху шаги, Вика быстро сходила в его спальню, потом деликатно пощелкала ногтем по двери в ванную.
– Эй, ты там живой?
– Я тут, все в порядке, – ответил он. – А у тебя?
– Была в офисе Линдберга. Получала фотографии девушки из Крыма.
– Говори уж – Нюры.
– Скорее всего, да, – призналась Вика из-за двери.
– Погоди, я одеваюсь, – стал выбираться из воды Стерх. – Сейчас расскажешь.
В должной мере энтузиазм к нему так и не вернулся. Он ждал осложнений, которым сам, фактически, дал ход, отпустив Жемала. И это ему не нравилось. Осознав это, он даже браунинг Марины решил пока считать уликой.
Пока он одевался, Вика сделала кучу бутербродов и свежий чай. Чай сейчас был в самый раз, лучше кофе, от которого у Стерха, наверное, заболела бы голова.
– Рассказывай, – пробормотал он, вгрызаясь в первый из бутербродов.
– Во-первых, я узнала, что девушка была беременной. А во-вторых, получила копии фотографий, – она вытащила пять штук факсовых листков, на которых виднелось уже известное Стерху тело.
– Как тебе это удалось? – спросил Стерх, в очередной раз поражаясь эффективности своей партнерши.
– Я выложила им адрес и описала мужичка, который продал Митяше и Нюре золотое кольцо. – Для убедительности Вика потрясла в воздухе своей пухленькой записной книжкой. – С бельем девушки и ее одеждой они ничего нового не узнали, отпечатки, конечно, тоже ничего не дали. А вот кольцо, скорее всего, будет существенной уликой.
– Косвенной, – пробурчал Стерх.
– Разумеется, но все-таки существенной. – Она пожевала немного, потом доложила задумчиво: – Линдберг решил направить в Крым для опроса этого продавца своего человека, чтобы получить достоверную информацию.
– Как ты запомнила продавца?
– Ну, я зашла в магазин сразу же, как наша парочка из него вышла. Хватило одного взгляда, – Вика взяла еще один бутерброд. – Не очень приятный тип, с характерными признаками, описать его нетрудно. А что у тебя?
Стерх рассказал, как он пытался «колоть» Марину, как дошел до решения, что настоящее ее имя Елена, как к ним вторгся Жемал и как он его отпустил. А вот что он по этому поводу думает, объяснять не стал. В иные моменты даже для Вики было лучше, если она знала не все. Этого-то она и не поняла.
– Что с тобой, шеф?
Они кончили жевать и перешли за свои столы. Вика первым дело, разумеется, закурила, а вот Стерх с неудовольствием подумал, что выпить, скорее всего, еще не может.
– Ничего особенного, – отозвался Стерх. – Поживем – увидим, правильно ли я поступил.
Они посидели, пуская дым к потолку. Вика задумчиво сообщила, вытягивая усталые, натруженные за день ноги:
– Не нравится мне эта история. Я бы предпочла получать более простые и ясные дела, – она улыбнулась. – И более доходные. – Потом они еще посидели. Вика снова решила высказаться: – Чего мы ждем?