Стервятники
Шрифт:
Все присутствующие серьезно задумались. В наступившей тишине Катинка звонким певучим голосом сказала:
— Мне в хозяйстве понадобятся рабы. Я была бы рада купить их, даже по такой дорогой цене.
— Международные соглашения и протоколы запрещают продавать в рабство христиан, — напомнил Шредер, видя, что его перспектива получить строителей отдаляется. — Даже англичан.
— Не все захваченные пираты христиане, — не уступал Клейнханс. — Я видел среди них чернокожих. На рабов-негров в колонии большой спрос. Они хорошие работники и мастера. Чрезвычайно разумно будет продать их за гульдены, чтобы доставить удовольствие
Ван де Вельде снова хмыкнул и поскреб тарелку, давая понять, что готов отведать филей. Пока перед ним ставили тарелку с грудой еды, он обдумывал услышанные предложения. Было еще одно обстоятельство, которое следовало принять во внимание, но о котором никто не подозревал: губернатор возненавидел Шредера. Он не хотел облегчать его участь и, по правде говоря, был бы рад, если бы полковник не справился с возложенными на него обязанностями и он смог бы с позором отправить его домой — конечно, коль скоро это не повредит ему самому.
Губернатор жестко посмотрел на Шредера, думая о том, чтобы отказать ему. Он отлично понимал, что у того на уме, и перенес внимание с полковника на жену. Сегодня Катинка выглядела великолепно. Плавание окончилось и она поселилась во временной квартире в замке всего несколько дней назад, однако полностью оправилась от долгого путешествия и плена у сэра Фрэнсиса Кортни. Конечно, она молода и вынослива, ей всего двадцать четыре, но не только этим объясняются ее веселость и живость нынче вечером. Стоит этому наглому Шредеру начать говорить — а говорит он слишком часто, — и Катинка устремляет на него внимательный взгляд своих огромных фиалковых глаз. А когда обращается непосредственно к нему (тоже слишком часто), кладет тонкую белую руку ему на рукав, а один раз, к ужасу Ван де Вельде, вложила пальцы в костлявую ладонь Шредера и держала их там, чтобы все могли увидеть и про себя усмехнуться.
Это наглое ухаживание не только у него под носом, но на глазах всей колонии едва — впрочем, не совсем — не испортило ему аппетит. Достаточно скверно, что этот бравый полковник вскоре наедине будет рыться в ее нижних юбках. Но делить это знание с подчиненными вовсе нестерпимо. Как требовать уважения и льстивого повиновения, если жена публично наставляет ему рога? «Отправляя полковника Шредера в Амстердам за выкупом, я надеялся никогда больше не увидеть его, — мрачно думал губернатор. — Кажется, в будущем придется принять более решительные меры».
Продолжая пробиваться через все шестнадцать перемен, он обдумывал возможные альтернативы.
Ван де Вельде поглотил столько превосходной еды, что короткую прогулку от обеденного зала до комнаты совещаний мог совершить, лишь тяжело отдуваясь и время от времени останавливаясь — как будто восхищаясь картинами и другими произведениями искусства, украшавшими стены, но на самом деле чтобы восстановить силы.
В комнате он со вздохом облегчения опустился на подушки кресла с высокой спинкой и принял стакан коньяка и трубку.
— Я созову суд над этими пиратами на следующей неделе, то есть сразу после того как формально приму у минхеера Клейханса обязанности губернатора, — объявил он. — Незачем тратить время на этих подонков. Я назначаю полковника Шредера прокурором и предлагаю ему выступить в качестве обвинителя. На себя я приму обязанности судьи. — Он через стол взглянул на хозяина. — Попросите своих офицеров сделать все необходимые приготовления, минхеер Клейнханс.
— Конечно, минхеер Ван де Вельде. Вы думали о назначении защитника этим проклятым пиратам?
По выражению Ван де Вельде было ясно, что он об этом не подумал, но он махнул пухлой рукой и небрежно сказал:
— Позаботьтесь и об этом. Я уверен, что среди ваших чиновников найдется такой, который достаточно знает законы, чтобы выполнить эти обязанности. В конце концов, что здесь защищать? — Он гулко рассмеялся.
— Мне пришло в голову одно имя, — кивнул Клейнханс. — Назначу его и дам ему возможность повидаться с пленными и получить их разъяснения.
— Добрый Боже! — Ван де Вельде был шокирован. — Это еще зачем? Я не хочу, чтобы этот английский бандит Кортни забивал кому-то голову своими идеями. Я сам изложу факты. Ему нужно будет только повторить их на суде.
— Понимаю, — согласился Клейнханс. — Все будет представлено вам до того, как я на следующей неделе передам дела. — Он посмотрел на Катинку. — Сударыня, вы, конечно, хотите как можно скорее переселиться из временной квартиры сюда, в замок, в гораздо более удобную и просторную резиденцию губернатора. Я подумал, что можно показать вам ваш новый дом после церковной службы в воскресенье. Буду рад лично провести вас по всем помещениям.
— Вы очень добры, сэр. — Катинка улыбнулась ему, радуясь возможности снова оказаться в центре внимания.
Мгновение Клейханс наслаждался ее теплым одобрением, затем почтительно сказал:
— Как вы понимаете, за время моей службы в колонии у меня появилась многочисленная прислуга. Кстати, повара, готовившие скромный легкий ужин, который вы сегодня попробовали, из числа моих рабов. — Он взглянул на Ван де Вельде. — Надеюсь, их усилия встретили ваше одобрение. — Когда губернатор довольно кивнул, Клейнханс снова обратился к Катинке: — Как вы знаете, я скоро возвращаюсь на родину и буду жить на пенсии в своем маленьком поместье. Двадцать рабов — чересчур много для моего будущего хозяйства. Вы, мефрау, выразили интерес к покупке хороших рабов. Я хотел бы воспользоваться вашим визитом и показать тех, кого намерен продать. Все это отборные рабы, и я думаю, что будет удобнее и дешевле заключить частную сделку, а не выставлять их на аукцион. При покупке рабов бывает, что те, что на аукционе выглядят сильными и здоровыми, обладают большими скрытыми изъянами. Всегда приятно знать, что у продавца есть достаточно обычных оснований для продажи, не правда ли?
Хэл установил постоянное наблюдение за окном камеры. Один человек всегда стоял у другого на плечах, держась за прутья решетки, и наблюдал за двором замка. Наблюдатель докладывал Хэлу обо всем увиденном, а тот в свою очередь передавал это отцу.
За первые несколько дней они сумели определить режим гарнизона, отметить время обычного прихода и ухода чиновников Компании и вольных бюргеров, которые регулярно навещали замок.
Описание каждого из этих людей Хэл передавал невидимому предводителю восстания рабов, сидящему в камере Логова Скелета. Альтуда хорошо знал всех обитателей колонии и делился накопленными знаниями, так что за несколько дней Хэл хорошо усвоил не только внешность, но и характер и привычки каждого.