Стезя и место
Шрифт:
Егор помолчал, переводя взгляд с Мишки на Степана, словно желая убедиться, что его правильно поняли, и продолжил:
— Как они в малой веси все устроят, в подробностях, конечно, не угадать, но в общем — ничего хитрого нет. Первое — нас надо остановить. Для этого путь перегородят пешцы, может быть, прикрытые лучниками. В поле их выводить не станут, а поставят где-нибудь между домов или за оградой… Герасим, как весь огорожена?
— Жердяная изгородь, только от зверья, да чтобы скотина уйти не могла.
— Ну вот: пешцы, наверно, будут внутри веси стоять, за изгородью, хотя могут встать и на той стороне
— Нет. — Герасим отрицательно покачал головой. — Поля кругом, до леса… наверно, шагов триста будет, а то и больше.
— Ну, тем лучше. Михайла, твои отроки и правда среди построек воевать обучены, или в Отишии случайно так вышло?
— Нет, не случайно, дядька Егор, те два десятка, что с нами, почти треть всего срока обучения по крышам, да по заборам скакали. Нам бы только внутрь веси пролезть, а там мы устроим…
— Ладно, ладно… устроят они. Все! — подвел итог Егор. — С остальным на месте разбираться будем.
Весь с говорящим названием «Яруга», [18] действительно, была невелика — четыре дома, хозяйственные постройки, загон для скота, и все это было обнесено жердяной изгородью в полтора человеческих роста высотой. Единственная улица одним концом упиралась в жердяные же ворота, а другим спускалась в овраг.
18
Яруга — проходимый овраг.
Несколько десятков вооруженных людей в таком месте спрятать трудно — они и не прятались, а выстроились поперек улицы в несколько рядов, прикрывшись большими четырехугольными щитами и поблескивая на солнце лезвиями рогатин. Точно подсчитать их было трудно, но дело явно шло к четырем-пяти десяткам.
Егор остановил свой отряд шагах в двухстах от ворот. Обоз оставили на дороге, у самого выезда из леса. По уму, чтобы не разбежались возницы, надо было бы оставить там же хотя бы десяток отроков, но сил было и так мало. Ограничились тем, что согнав возниц с телег, связали их и других полоняников попарно, спина к спине. Мужчинам-христианам, последовавшим за отрядом Егора как бы добровольно, раздали топоры и наказали стеречь. Будет ли толк с такой охраны, оставалось только предполагать.
— Надо узнать: есть ли у них лучники? — распорядился Егор. — Михайла, пошли один десяток. Пусть проскачут возле ворот и стрельнут по разу. На полном скаку и не задерживаться, сразу от ворот назад не поворачивайте, а скачите вдоль ограды, пока вас дома не закроют. Понял?
— Понял, сделаем! Первый десяток, седлать заводных коней! — Мишка перекинул седло со спины Зверя на трофейного коня, дождался пока то же самое проделают остальные отроки и напомнил: — Вспоминайте, как учились на боку коня висеть, чтобы вас не видно было! Стреляем один раз и прячемся за конем! Оружие взвести! По коням! Болт наложи! Щиты на руку! За мной галопом, делай, как я!
Первые стрелы полетели в отроков еще на подходе. Кто-то в задних рядах журавлевцев
Лучники снова подняли оружие, отроки опять вильнули в момент выстрела, но на этот раз стрельба оказалась точнее. Стрела с хрустом вошла в мишкин щит, ударив так, что левую руку дернуло назад, а острие наконечника высунулось с внутренней стороны щита, едва не зацепив запястье. Сзади снова послышались удары стрел по дереву и один звонкий щелчок по железу — угодило в шлем. Под кем-то всхрапнул конь — то ли зацепило, то ли напугался…
Третий залп! Видимо лучники начали торопиться — попаданий в щиты, судя по звукам, было гораздо меньше, но зато упал один конь. Крика не последовало — то ли отрок удачно соскочил, то ли… не дай Бог! Оглядываться было некогда, да… и незачем.
Пауза в стрельбе, которую ждал Мишка! Отроки приблизились настолько, что теперь лучникам приходилось стрелять либо сквозь жердяную изгородь, либо навесом, что для скачущих во весь опор всадников, было не так опасно. Но зато они перешли от залпов к беглой стрельбе — уворачиваться бесполезно. Мишка, наконец, разглядел командира журавлевцев — здоровенного, рыжего, как Лука Говорун, мужика в доспехе, что-то кричавшего и размахивающего рукой.
«Дурак! Надо было лучников на крыши загнать, тогда бы стреляли поверх изгороди, пока мы вплотную не подскакали бы. И чего орет? При беглой стрельбе каждый лучник сам себе командир. Все, пора стрелять и поворачивать!»
Мишка вскинул самострел одной рукой, понимая, что толку от выстрела, скорее всего, не будет. Даже если болт проскочит сквозь изгородь, не зацепившись за жердь, щит пешца он, с такого расстояния, пробьет, но потеряв при этом оперение, изменит направление полета и вряд ли прорвет стеганку, в которую одет пеший воин — стеганый халат на конском волосе защищает немногим хуже кольчуги.
Выстрел! Не глядя на результат, Мишка развернул коня вправо и сполз на его правый бок, на виду осталась только закинутая на седло нога. Степные лучники, в подобном случае, не задумываясь, пристрелили бы коня, чтобы достать прячущегося за ним всадника, но славяне коней берегли — рука не поднималась даже на чужих, и Мишка был почти уверен, в своей безопасности.
Выйдя из сектора обстрела и еще раз помянув «добрым» словом командира журавлевцев, не догадавшегося поднять лучников на крыши, Мишка подтянулся обратно в седло и огляделся. Сначала взгляд на следующих позади отроков — не хватает одного, остальные, один за другим, подтягиваются в седла, значит, раненых нет. Теперь туда, где должен остаться упавший конь. Так и есть — раненое животное пытается подняться, но снова заваливается на бок. Отрок Симон шустро ползет по пластунски, но не назад, а в сторону огородов — к берегу реки. По нему не стреляют, скорее всего, лучникам он просто не виден. Тут тоже все в порядке.