Stiffen corpses: Жизнь и работа коченеющих трупов
Шрифт:
Дистройер сорвался с места и бросился на голос. Мы не стали его останавливать, пускай порезвится. Когда затих топот его мощных конечностей, япочувствовал, как накопившаяся за день усталость сковывает мышцы, выбросил окурок и позволил себе окоченеть до Рассвета, который согласно Положению должен был непременно наступить не позднее, чем завтра.
Глава 6 НЕНАСТУПИВШИЙ ДЕНЬ
Начинался Ненаступивший день. Я нащупал рукой цепь и сквозь сладкое оцепенение рванул ее на себя. Пусто… Сушеная Голова уже успела куда-то исчезнуть, ну и черт с ней!
Тогда
— Витал! — заорал я, но ответа не дождался. Хулиганствующий ублюдок был уже далече, что и не удивительно. Закряхтев, я поднялся на ноги, и метким броскомпридорожного камушка вернул Сушеную Голову на грешную землю. И моментально услышал за спиной чье-то тяжелое сопение.
Медленно обернувшись, я увидел опирающегося на топор Хэнгмена Витала Блумена собственной персоной. Вид он имел помятый и непрезентабельный.
— Твои штучки? — спросил я, указывая жестом сначала на провода. Потом на Сушеную Голову.
Палач отрицательно покачал своей большой непропорциональной головой:
— Это Дистройер вчера чудил…
— А что вообще было вчера? — задал я немного волнующий меня вопрос.
— Ага, — хитро сказал Хэнгмен и наверняка осклабился, но сейчас я не мог этого видеть, так как наш палач был в закрытом капюшоне. Еще и молнию застегнул.
Он развернулся и побрел к Выгребной Яме, приглашающее поманив меня за собой. Из Ямы шел приятный сладковатый запах, когда я приблизился и заглянул в нее, то увидел внизу комфортно расположившегося и аппетитно что-то жующего Чукки. Он завтракал.
— Приятного аппетита, — вежливо сказал я и, спрыгнув вниз, принялся выдирать у него изо рта недоеденный кусок старой резиновой покрышки густо намазанный патокой.
Чукки стал яростно сопротивляться и некоторое время мы тяжело пыхтели среди обугленных останков велосипедов и их хозяев. Это прекрасно заменило нам утреннюю гимнастику и вскоре мы выбрались наверх поближе к такому немногословному Хэнгмену.
— Белый Дьявол уже улетел? — спросил Чукки.
— Не помню. Кажется, да. Последнее время после Окоченения память отшибает на раз, — ответил я и проходя мимо Витала, незаметно подбил сапогом его топор. Хэнгмен потерял равновесие и принялся смешно раскачиваться в поисках утраченного равновесия. Чукки захихикал.
— Я тоже ни хрена не помню, но тут явно было жарковато.
Хэнгмен плюнул на борьбу за равновесие и, свалившись прямо на нагретые утренним солнцем камни Площади, моментально захрапел.
— Намаялся корявый, — подала голос Сушеная Голова, — а я поднял Большой Топор и принялся чистить его лезвием ногти.
Когда-то вот тоже, сидел на Прииске и чистил ногти лопатой, а Витал подкрался сзади и как треснет меня по башке обухом, типа пошутил, ну и поломал, топорище. Я ж не совсем дурной, чтоб без каски сидеть, а парик надел сверху, как положено, вот он и купился. Плакал потом, нервный такой гад, кричал:
— Вам все шутки шутить. А мне к выступлению надо готовиться, где я здесь топорище себе такое найду?
Тут меня снова кто-то стукнул, оглянувшись, я увидел довольного жизнью и смертью Дистройера, постоянно
Он булькал, что выражало крайнюю степень веселья, и тряс перед собой изогнутым цифрой семь куском рельса. И тут я вспомнил. Что именно седьмого числа Дистройеру произвели первую Кастрацию и сам засмеялся. Действительно смешно. Помню, в первый раз он серьезно расстроился, а во второй и последующие разы уже просто тащился от удовольствия. Такая вот у них конституция у Дистройеров этих, не знаю как там и что, я не Краух и не доктор Вебер. Это они специалисты. Но кастрировать надо раз в полгода, иначе сбесится.
Тут проснулся наш Спящий Красавец и сразу заорал, что хочет жрать. Тоже мне нашел проблему. С Дистройером мы живо столкнули его в выгребную Яму, и он там долго чавкал от удовольствия. Потом выбрался с несколькими велосипедными колесами и принялся их глотать, купившись на громкое название. Глоталось плохо, и тогда он принялся их рубить и заглатывать по частям в ожидании Прихода. Но тот приходить не спешил. Мы немного потащились с нашего веселого Хэнгмена, а потом пошли прогуляться по переулкам, тем более что возвращающаяся память услужливо подсказала мне, что во многом благодаря нашим усилиям Дьявольский Город практически очищен от военных формирований Принца и если не вмешаются вампиры, то вечером у нас концерт для благодарных горожан. А нам еще аппаратуру и массовку надо перегнать из региона, где они стояли. До Поры. До Поры — это такой Отстойник специальный, где все можно прятать. У нас массовки тысяч пять, а то и больше бывает, а помещается все в один грузовик. В Первый. Это если правильно распределять усилия и соблюдать Правила Пользования Отстойником.
А в Город мы на Шестом грузовике прибыли. И оставили его на окраине. В смысле на втором. Ну, два их у нас, Первый и Шестой, что не понятно?
— Понятно, — громко крикнула Сушеная Голова, и я поймал себя на мысли, что говорю мыслеформами. А это почти вслух. Надо быть сдержаннее, ишь, разморозился…
— Ишь, разморозился! — тут же передразнила меня Сушеная Голова, и я отключил мозг. Ей.
… В первом же переулке мы встретили выстрелы в упор, или нас они встретили. Говорю же, соображал я еще так себе. Ну вот, а за секунду до этого Чукки авторитетно, или авторитарно… утверждал, что в Городе теперь безопасно. Упоры нас отчасти и спасли, потому что пока они падали под пулями, мы уже были во втором переулке. Там на массивной перевернутой урне сидело Пробрюшливое Жорло. Я прокашлялся и спросил:
— Который час?
На что мне резонно ответили:
— Я проветриваюсь…
Чукки сказал:
— Ну, на. Проветривайся! — и мы пошли в третий переулок, потому что мимо проветриваемого Пробрюшливого Жорла пройти не было решительно никакой возможности.
В третьем переулке сильно пахло Низшей Расой и мы, зажав ноздри, были вынуждены его покинуть. Потом мы решили заглянуть в четвертый, но он был наглухо завален баррикадами и тогда мы решили вызвать Мусорщиков, но ни у кого не оказалось Двойной Малой Монетки для Аппарата, висевшего на единственной неповрежденной стене. Тут глупый Витал сказал, что за Двойную Малую ни один мусорщик не станет чистить Выгребную Яму, мы посмеялись, а Сушеная Голова негромко сказала: «Идиот» и комично нахмурилась. И мы еще посмеялись, каждый о своем.