Стихи (2)

Николай Гумилев

– Ангел-хранитель ("Он мне шепчет: "Своевольный...") - Волшебная скрипка ("Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка...") - Воспоминание ("Над пучиной в полуденный час...") - Две розы ("Перед воротами эдема...") - Девушке ("Мне не нравится томность...") - Дорога ("Я видел пред собой дорогу...") - Жираф ("Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд...") - Заводи ("Солнце скрылось на западе...") - Канцона вторая ("И совсем не в мире мы, а где-то...") - Однажды вечером ("В узких вазах томленье умирающих лилий...") - Она ("Я знаю женщину: молчанье...") -

Отравленный ("Ты совсем, ты совсем снеговая...") - Перчатка ("На руке моей перчатка...") - Покорность ("Только усталый достоин молиться богам...") - Рассыпающая звезды ("Не всегда чужда ты и горда...") - Свидание ("Сегодня ты придешь ко мне...") - Сердце радостно, сердце крылато...
– Соединение ("Луна восходит на ночное небо...") - Сомнение ("Вот я один в вечерний тихий час...") - Фарфоровый павильон ("Среди искусственного озера...") - Юг ("За то, что я теперь спокойный...") - Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец...

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Он мне шепчет: "Своевольный, Что ты так уныл? Иль о жизни прежней, вольной, Тайно загрустил?

"Полно! Разве всплески, речи Сумрачных морей Стоят самой краткой встречи С госпожой твоей?

Так ли с сердца бремя снимет Голубой простор, Как она, когда поднимет На тебя свой взор?

Ты волен предаться гневу, Коль она молчит, Но покинуть королеву Для вассала - стыд".

Так и ночью молчаливой, Днем и поутру Он стоит, красноречивый, За свою сестру.

ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА

Валерию Брюсову

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры, Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое темный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки, У того исчез навеки безмятежный свет очей, Духи ада любят слушать эти царственные звуки, Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам, Вечно должен биться, виться обезумевший смычок, И под солнцем, и под вьюгой; под белеющим буруном, И когда пылает запад и когда горит восток.

Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье, И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело, В очи, глянет запоздалый, но властительный испуг. И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело, И невеста зарыдает, и задумается друг.

Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ! Но я вижу - ты смеешься, эти взоры - два луча. На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

ВОСПОМИНАНИЕ

Над пучиной в полуденный час Пляшут искры, и солнце лучится, И рыдает молчанием глаз Далеко залетевшая птица.

Заманила зеленая сеть И окутала взоры туманом, Ей осталось лететь и лететь До конца над немым океаном.

Прихотливые вихри влекут, Бесполезны мольбы и усилья, И на землю ее не вернут Утомленные белые крылья.

И когда я увидел твой взор, Где печальные скрылись зарницы, Я заметил в нем тот же укор, Тот же ужас измученной птицы.

ДВЕ РОЗЫ

Перед воротами эдема Две розы пышно расцвели, Но роза - страстности эмблема, А страстность - детище земли.

Одна так нежно розовеет, Как дева, милым смущена, Другая, пурпурная, рдеет, Огнем любви обожжена.

А обе на пороге знанья... Ужель всевышний так судил И тайну страстного сгоранья К небесным тайнам приобщил?!

ДЕВУШКЕ

Мне не нравится томность Ваших скрещенных рук, И спокойная скромность, И стыдливый испуг.

Героиня романов Тургенева, Вы надменны, нежны и чисты, В вас так много безбурно-осеннего От аллеи, где кружат листы.

Никогда ничему не поверите, Прежде чем не сочтете, не смерите, Никогда никуда не пойдете, Коль на карте путей не найдете.

И вам чужд тот безумный охотник, Что, взойдя на нагую скалу, В пьяном счастье, в тоске безотчетной Прямо в солнце пускает стрелу.

ДОРОГА

Я видел пред собой дорогу В тени раскидистых дубов, Такую милую дорогу Вдоль изгороди из цветов.

Смотрел я в тягостной тревоге, Как плыл по ней вечерний дым. И каждый камень на дороге Казался близким и родным.

Но для чего идти мне ею? Она меня не приведет Туда, где я дышать не смею, Где милая моя живет.

Когда она родилась, ноги В железо заковали ей, И стали чужды ей дороги В тени. склонившихся ветвей.

Когда она родилась, сердце В железо заковали ей, И та, которую люблю я, Не будет никогда моей.

ЖИРАФ

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далеко, далеко на озере Чад Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран Про черную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала болотный туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав... Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.

ЗАВОДИ

Н. В. Анненской

Солнце скрылось на западе За полями обетованными, И стали тихие заводи Синими и благоуханными.

Сонно дрогнул камыш, Пролетела летучая мышь, Рыба плеснулась в омуте... ... И направились к дому те, У кого есть дом С голубыми ставнями, С креслами давними И круглым чайным столом.

Я один остался на воздухе Смотреть на сонную заводь, Где днем так отрадно плавать, А вечером плакать, Потому что я люблю Тебя, Господи.

КАНЦОНА ВТОРАЯ

И совсем не в мире мы, а где-то На задворках мира средь теней, Сонно перелистывает лето Синие страницы ясных дней.

Маятник старательный и грубый, Времени непризнанный жених, Заговорщикам-секундам рубит Головы хорошенькие их.

Так пыльна здесь каждая дорога, Каждый куст так хочет быть сухим, Что не приведет единорога Под узцы нам белый серафим.