Стихи (3)
Шрифт:
Рембо не удостаивает Наполеона III его официальным титулом "император", ассоциировавшимся у французов с военной славой Наполеона I, но намеренно именует его "королем", т. е. титулом свергнутых революцией старых монархов.
Перевод П. Антокольского:
Французы семидесятого года, бонапартисты
республиканцы, вспомните о своих отцах в
девяносто втором году.
Поль де Кассаньяк
Вы, храбрые бойцы, вы, в девяносто третьем
Бледневшие от ласк свободы огневой,
Шагавшие
По сбитым кандалам неволи вековой,
Вы, дравшиеся в кровь, отмщая друг за друга,
Четырнадцать держав {*} встречавшие в упор,
Вы, мертвые, чья Смерть, как честная подруга
У вас плодотворит все пахоты с тех пор,
Огнем омывшие позор величий низких,
Там, в дюнах Бельгии, на холмах италийских,
Вы, не смыкавшие горящих юных глаз,
Почийте же, когда Республика почила,
Так нас империя дубиной научила.
А Кассаньяки вновь напомнили про вас.
{* Внесенная П. Антокольским реминисценция борьбы против интервентов в советское время.}
XV. Зло
Впервые напечатано без ведома автора в "Ла Ревю Эндепандант" за январь-февраль 1889 г.
Речь идет о французских и прусских жертвах войны. Рембо сначала, как это видно по автографу, объединил прусского короля и Наполеона III одним словом "глава" (ср. в XX в. наименование типа "дуче", "фюрер"), но потом, чтобы еще определеннее выразить презрение ко второму, заменил слово "Chef" на "Roi" ("король").
Стихотворение при всей своей краткости и специфической тесноте сонетной формы насыщено содержанием и дает простор для развития нескольких тем, в том числе и темы антирелигиозной.
В самом начале третьего десятилетия нашего века этот сонет был переведен Т. Левитом ("Напасть"), Б. Лившицем, И. Поступальским. Позднее появились переводы П. Антокольского, А. Яснова, прямо противоположные друг другу в трактовке последнего трехстишия.
Перевод Б. Лившица:
Меж тем как красная харкотина картечи
Со свистом бороздит лазурный небосвод
И, слову короля послушны, по-овечьи
Бросаются полки в огонь, за взводом взвод;
Меж тем как жернова чудовищные бойни
Спешат перемолоть тела людей в навоз
(Природа, можно ли взирать еще спокойней,
Чем ты, на мертвецов, гниющих между роз?)
Есть бог, глумящийся над блеском напрестольных
Пелен и ладаном кадильниц. Он уснул,
Осанн торжественных внимая смутный гул,
Но вспрянет вновь, когда одна из богомольных
Скорбящих матерей, припав к нему в тоске,
Достанет медный грош, завязанный в платке.
Перевод И. Поступальского:
Тогда как красные плевки больших орудий
Весь летний день
Пестромундирные бегут полками люди
В огонь, а их король дарит насмешку им;
Тогда как действует неистовая мялка,
Сто тысяч человек сгребая в груду тел,
– Бедняги, на траве простертые вповалку,
О, твой, природа, труд, святейшее из дел!
Есть Бог, что радостно на алтарях узорных
Вдыхает золотых курильниц фимиам;
В баюканье осанн он предается снам
И пробуждается, когда в наколках черных
Приходят матери и в плаче, и в тоске
Дают ему медяк, хранившийся в платке.
Перевод П. Антокольского:
Меж тем как рыжая харкотина орудий
Вновь низвергается с бездонной вышины
И роты и полки в зелено-красной груде
Пред наглым королем вповалку сожжены,
И сумасшествие, увеча и ломая,
Толчет без устали сто тысяч душ людских,
– О, бедные, для них нет ни зари, ни мая,
О, как заботливо выращивали их.
Есть бог, хохочущий над службой исполинской
Хоругвей, алтарей, кадильниц и кропил,
Его и хор осанн давно уж усыпил.
И вот разбужен бог тревогой материнской,
Она издалека пришла к нему в тоске
И медный грош кладет, завязанный в платке.
В переводе А. Яснова заключительные трехстишия выглядят так:
В то время бог, смеясь и глядя на узоры
Покровов, алтарей, на блеск тяжелых чаш,
Успев сто раз на дню уснуть под "отче наш",
Проснется, ощутив тоскующие взоры
Скорбящих матерей: они пришли - и что ж?
Он с жадностью глядит на их последний грош.
XVI. Ярость кесаря
Впервые напечатано без ведома автора осенью 1891 г. в книге Рембо "Реликварий".
Заглавие связано с тем, что Наполеон III был одержим "цезаризмом" в самом плохом смысле слова.
Это политическое стихотворение, опирающееся на свежие тогда данные печати о жизни отчаявшегося и больного "кесаря" Наполеона III в замке Вильгельмсгох, куда пленный император был помещен пруссаками после разгрома его армии под Седаном.
"Куманек в очках", как убедительно показал Жюль Мукэ, - премьер-министр Наполеона III Эмиль Олливье, печально прославившийся заявлением, что он соглашается на франко-прусскую войну "с легким сердцем".
Стихотворение переводили Т. Левит и П. Антокольский. У Т. Левита прозаический подстрочник, цитата в статье под заголовком "Ярость цезаря":
Бледный мужчина, вдоль цветущих лужаек,
Бродит в черном, с сигарой в зубах.
Бледный мужчина вспоминает о садах Тюильри,
И подчас его блеклый взгляд вспыхивает.