Стихи (3)
Шрифт:
Раз вечером ее потряс багрец гранат.
А падалью дворцов в лесах набейте ниши,
И ужасом былым глаза освежены.
Сведенных бедр стада воспламенно-рыжи.
Безумейте! Косясь без толку, вы смешны.
Собаки с течкою, жующие припарки.
Зов золотых домов: кради, что попадет,
И ешьте! Веселясь, уже нисходит в парки
В глубоких корчах ночь. Шальной, хмельной народ,
Пей горькую! А свет в безумье, в напряженье
Под
Не пустите слюны в стаканы, без движенья,
Без слова, в белой мгле глаза забыв свои.
Глотайте!
– А для задних прелестей царицы
Внимайте действию икоты все тупей,
Надрыву. Слушайте - прыг в ночи-огневицы
Хрипящий идиот, старик, паяц, лакей.
О грязные сердца, ужасные уста,
Живее действуйте зловонными устами.
Для мерзких столбняков вина на стол - сюда!
О победители, желудки ваши в сраме!
Блевотине небес откройте ваши ноздри.
Кропите ядами покрепче струны шеи.
Затылок дерзкий ваш обнимут руки-сестры.
Поэт сказал: Подлец, сходи с ума скорей.
Во чреве той Жены взыскуя повсеместно,
Боитесь от нее вы судорог опять.
Вскричала, тиская [ваш] выводок бесчестный,
Ужасно на груди стремясь его зажать.
Венерик, царь, паяц безумный, чревословы
Парижу-блуднице не вы ль внушите страх?
И души и тела лоскутья, яд - не новы,
Ей только отряхнуть гнилой, сварливый прах.
Вы опрокинетесь на внутренности, воя.
Мертвея, шалые, и требуя деньги.
Блудница злая, чья грудь грозна от боя,
И бодрая, сожмет крутые кулаки.
Когда плясала ты над всякими злостями
И поножовщины, Париж, хватила ты,
Покоишься, храня пресветлыми зрачками
От той весны-красны немного доброты.
О полумертвая, скорбящая столица,
Чело и грудь твои грядущему отрог.
Бледна - за дверью дверь мильярдами ютится,
И темный век былой благословить бы мог.
Для грусти валовой насыщенное тело,
Ужасной жизни вновь вкусило ты, и чу!
По венам червячье свинцовое вскипело.
Морозные персты прильнут к любви - лучу.
Не так-то плохо все. Червяк, червяк свинцовый
Порыва все вперед и вовсе не стеснит,
Кариатидам глаз не заслоняли совы,
Где синюю ступень светил слеза златит.
Пусть в рубище таком опять ужасны встречи,
Из города никто не делал никогда
На рубище Земли зловоннее увечий,
Поэт сказал: Твоя блистает красота.
Поэзия - грозой помазанная высь;
И необъятных сил размах - тебе подмога.
Труд -
Все скрежеты сбери внутри глухого рога.
Поэт возьмет тогда шельмованных рыданья,
И ссыльных ненависть, и проклятых хулу.
Бичуют жен лучи, - любви его сиянье.
Запрыгают стихи! Вот, вот, служите злу!
Все старо общество, и древних оргий хрип
Распутству новому внушает зависть ныне.
А газа красных стен горячечный изгиб
Зловеще светится в белесоватой сини.
В 1930 г. в журнале "Вестник иностранной литературы" появился перевод стихотворения "Парижская оргия", выполненный Эдуардом Багрицким и Аркадием Штейнбергом:
Подлецы! Наводняйте вокзалы собой,
Солнце выдохом легких спалило бульвары.
Вот расселся на западе город святой,
Изводимый подагрой и астмою старой.
Не волнуйтесь! Пожаров прилив и отлив
Обречен - выступают пожарные помпы!
И забыл тротуар, буржуазно-потлив,
Как играли в пятнашки румяные бомбы!
Уберите развалины! Бельма зрачков
Отражают свечение суток несвежих!
Вот республика рыжих, давильня боков,
Идиотская биржа щипков и насмешек!
Эти суки уже пожирают бинты!
Объедайтесь, крадите! Победою первой
Обесчещены улицы. Пейте, коты,
Ваше пиво, пропахшее дымом и спермой!
Захлебнитесь абсентом! У мокрых дверей
Мертвецы и сокровища брошены рядом.
Старичишки, лакеи, рыгайте скорей
В честь праматери вашей с обрывистым задом.
Распахните гортани навстречу вину,
Сок лучей закипает, в кишечнике канув,
И распухшие Губы роняют слюну
На клейменое дно пресловутых стаканов.
О помойные глотки! Закисшие рты!
Где вино? Вот вино! Прощалыги, к добыче!
Победители! Настежь держать животы!
Ну, подставьте затылки с покорностью бычьей.
Отворите ноздрю ароматам клоак,
Обмакните клинки в ядовитые гущи.
Вам поэт говорит, подымая кулак:
– Сутенеры и трусы! Безумствуйте пуще!
Для того, чтоб вы щупали влажный живот
Вашей Родины-Матери, чтобы руками,
Раскидав ее груди, приставили рот
К потрясаемой спазмами яростной яме!
Сифилитики, воры, шуты, короли!
Ваши яды и ваши отребья не могут
Отравить эти комья парижской земли,
Смрадный город, как вшей, вас положит под ноготь.
И когда, опроставшись от ужаса, вы
Возопите о деньгах, о доме, о пище,