Стихи, большинство которых входит в различные романы и повести
Шрифт:
Миг предсмертный не растянешь,
Не растянешь, не раздвинешь
Много ль слов в него вместится,
Много ль взглядов можно сделать?
Слов они не говорили,
Только раз переглянулись,
Только раз сошлись их руки
В каменном рукопожатье.
Миг предсмертный - прах летучий,
Много ль слов для братьев надо?..
Ай, иное
порванной струною!..
Взвыл Хозяин Волчьей Стаи
Дрогнула луна на небе,
Звери спрятались в чащобы,
Побледнел туман проклятый,
За туманом черно-сизым
Вой услышала Зверь-Книга.
Оземь кулаком ударил
Затряслись седые горы.
Зазвенел меча обломок,
Скорбным стоном отозвался.
Ай, иное
лезвие стальное!..
Тут Хозяин Волчьей Стаи
Дело страшное задумал
Кожу снял с руки у друга,
Ободрал меча обломком
И кровоточащей кожей
Обтянул по рукояти,
Меч, сломавшийся в тумане,
Меч, звенящий от бессилья.
Приросла сырая кожа,
Улыбнулся Волк-Хозяин,
Мертвеца смежились веки.
Ай, иное
прахом все земное!..
Как песок, засыплет время
Все, что было, все, что будет,
Кто-то эту песню сложит,
Кто-то эту песню вспомнит.
Где-то меж людьми гуляет
Синего меча обломок
С кожаною рукоятью.
Где-то прячется Зверь-Книга
В переплете из тумана.
Где-то есть такие ноги,
Что пройти туман сумеют,
Где-то есть такие руки,
Что поднять тот меч решатся,
Как поднял его когда-то
Тот, Кто с Молнией Танцует.
Ай, иное
встань передо мною!..
ЗА КУЛИСАМИ
От пьесы огрызочка куцего Достаточно нам для печали, Когда убивают Меркуцио То все еще только в начале.
Неведомы замыслы гения, Ни взгляды, ни мысли, ни вкус его Как долго еще до трагедии, Когда убивают Меркуцио.
Нам много на головы свалится, Уйдем с потрясенными лицами... А первая смерть забывается И тихо стоит за кулисами.
У черного входа на улице Судачат о жизни и бабах Убитый Тибальдом Меркуцио С убитым Ромео Тибальдом.
ПОСЛЕДНИЙ СПЕКТАКЛЬ
Посвящается В. Высоцкому - Гамлету
...Он умирал, безумец Девона. Наивный, гордый, слабый человек с насмешливыми строгими глазами - и шесть часов перебирал в горсти крупицы, крохи Времени, слова, стеклянные и хрупкие игрушки, боль, гнев и смех, и судороги в горле, всю ржавчину расколотого века, все перья из распоротой души, все тернии кровавого венка, и боль, и плач, и судороги в горле... Он умирал. Он уходил домой. И мешковина становилась небом, и бархатом - давно облезший плюш, и жизнью - смерть, и смертью - труп с косою, и факелы - багровостью заката; он умирал - и шелестящий снег, летящие бескрылые страницы с разрушенного ветхого балкона сугробами ложились на помост, заваливая ночь и человека, смывая имя, знаки и слова, пока не оставался человек - и больше ничего. Он умирал. И Истина молчала за спиною, и Дух, и Плоть, и судороги в горле...
...Он умирал, безумец Девона. Они стояли. И они смотрели. И час, и два, и пять, и шесть часов они стояли - и молчала площадь, дыша одним дыханьем, умирая единой смертью; с ним - наедине. Наедине с растерзанной судьбой, наедине с вопросом без ответа, наедине - убийцы, воры, шлюхи, солдаты, оружейники, ткачи, и пыль, и швы распоротого неба, и боль, и смех, и судороги в горле, и все, кто рядом... Долгих шесть часов никто не умер в дреме переулков, никто не выл от холода клинка, никто не зажимал ладонью раны, никто, никто,- он умирал один. И этот вопль вселенского исхода ложился на последние весы, и смерть, и смех, и судороги в горле...
...Он умирал, безумец Девона. Все было бы банальнее и проще, когда бы он мог дать себе расчет простым кинжалом... Только он - не мог. Помост, подмостки, лестница пророков, ведущая в глухие облака, дощатый щит, цедящий кровь по капле, цедящий жизнь, мгновения, слова - помост, подмостки, судороги в горле, последняя и страшная игра с безглазою судьбою в кошки-мышки, игра, исход... Нам, трепетным и бледным, когда б он мог (но смерть, свирепый сторож, хватает быстро), о, он рассказал бы, он рассказал... Но дальше - тишина.
РОМАНС
Я Вам не снился никогда.
Зачем же лгать? Увы, я это знаю.
И с пониманием внимаю
Решенью Вашего суда.
О чувство ложного стыда!
Тебя я начал ненавидеть,
Когда, боясь меня обидеть,
Вы вместо нет шептали да .
Я Вам не снился никогда.
Любовь? Я поднялся над нею.
Я стал любви и Вас сильнее,
Но в этом и моя беда.
Рождая пламя изо льда,
Я жег опоры сей юдоли,
Вы были для меня звездою
Гори, сияй, моя звезда!
Проходят дни, пройдут года,
Я, может быть, Вас вспомню снова,
Но пусть звучит последним словом:
Я Вам не снился никогда!
x x x
Разбиты стекла в нашем витраже
И не помогут жалобные речи.
Пора учиться тверже быть и резче,
Пора учиться говорить:
– До встречи!
И знать, что мы не встретимся уже.
x x x
Заплатили за любовь, за нелюбовь, за каждый выстрел. Отстрелялись от мишеней лишь обрывки по углам. Это осень. Облетает наша память, наши мысли, наши смыслы, наши листья и другой ненужный хлам.
В одну кучу все проблемы, все находки, все потери, чиркнуть спичкой, надышаться горьким дымом и уйти. Все, что было не по нам, не по душе и не по теме, не по росту, не по сердцу и совсем не по пути...
x x x
Пустая комната и темное окно.
В пустую комнату вхожу, как входят в реку,
и все мне чудится - остановилось время,
а я иду, и время дышит за спиной.
Пустая комната и лампа в сто свечей,
и темнота, как стая птиц с осенних веток,
Но матерьяльность электрического света