Стихи к чаю: чайные, нечайные, случайные, чрезвычайные
Шрифт:
И ты, и ты – вы так мне дороги,
Что я мирюсь с бесплатной медициной!
Есть у меня сестрёнки, обе – Светы,
Со мною обе по Крещатику гуляли,
И обе были заняты при этом:
Они своих подруг мне поставляли.
Когда я буду стар, и лыс, и сед,
Я вмиг помолодею рядом с вами.
Прошу вас: ещё много-много лет
Светите, Светы, чёрными глазами!
Эй, Марик, будешь молодым весь век ты,
Хоть
Ты мне всегда давал свои конспекты,
Теперь даёшь свою сберкнижку.
Ты сохраняешь все мои стихи
И покрываешь все мои грехи.
И по крутому времени откосу
Ты впереди идёшь на целый год,
Чтобы, как прежде, первым сдать зачёт
И сообщить мне трудные вопросы.
Владко Владимир [2] , бабник и эстет,
Наверное судьбе было угодно,
2
Владко Владимир – известный украинский писатель-фантаст.
Чтобы презрев несовпаденье лет,
Вы в жизнь мою вошли бесповоротно.
Я поделюсь секретом тайных дум:
Хочу дожить до Ваших лет, не меньше,
И сохранить Владковский ясный ум,
И сохранить Владковский взгляд на женщин.
Седой и мрачный Виккерс Роба [3] ,
С тобой – я больше, чем с женой.
Наверное, уже до гроба
Нам быть с тобою суждено.
Ещё нам жаловаться рано,
3
Роберт Виккерс – первые годы моего творчества – мой соавтор.
Но если вдруг погаснет стих –
Возьмём в соавторы Аркана,
Разделим годы на троих.
Березин, Тимошенко! Я простил
Вам звания, медали, ордена,
И авторские те, что получил,
И то, что любит вас моя жена.
Я очень много отпустил грехов,
Но одного лишь не прощу я вам:
Что в рифму вы не влазите мою,
А влезли в душу и сидите там…
Друзья моих далёких школьных лет,
Дубинский, Шостак – найденных два брата,
Я знаю, каждый прибежит ко мне чуть свет,
Лишь стоит позвонить из автомата.
Я площадь, где не надо, перейду
И безнаказанно дам в морду негодяю:
Меня ведь к вам за это приведут –
Моя милиция меня оберегает.
Один упрёк: вы – высший комсостав,
Предотвращали подлые дела,
Но не заметили, что близится полста…
Моя милиция меня не сберегла…
Летят года, как в шахту клеть,
«И это надо потерпеть»,
Как говорил мой русский друг Гузеев [4] ,
Встречая родичей жены – евреев.
Прошу прощения у тех, с кем был я груб,
Смягчаю свой характер, в общем, жёсткий.
А если на кого-то заимею зуб,
То мне его охотно вырвёт Бродский [5]
Я молодым считался до сих пор,
Я и теперь хочу отсрочить старость,
И если вдруг забарахлит мотор,
То мне его всегда починит Барах.
4
Анатолий Гузеев – многолетний популярный телеведущий
5
Владимир Бродский – Зубной врач
Пускай подножки ставят на пути,
Пускай мой каждый труд мне стоит крови –
Я буду улыбаться и шутить,
И танцевать, как Боря Каменкович [6] .
Мы едем с вами все в одном вагоне,
Попутчики мои на перегоне,
В купе своих не запираем дверь,
Ни в двадцать лет, ни в тридцать, ни теперь!
Средь вас до ста прожить имею шанс,
Пусть наша дружба жизнь мою согреет,
Расцениваю сорок, как аванс,
6
Борис Каменкович – главный балетмейстер «Укрконцерта».
Который мне вдруг выдал Тимофеев [7] !
Я люблю тебя, Россия,
Я люблю тебя, Россия
Моя радость, моя грусть,
Я люблю тебя, Россия,
И немножечко боюсь.
Ты растила, воспитала,
Ты дарила мне друзей,
Но всегда напоминала:
«Ты – не русский, ты – еврей!»
Вечно самоистязая,
У себя на поводу,
Ты стоишь у входа рая,
Но одной ногой в аду.
7
Валентин Тимофеев – Один из руководящих сотрудников Министерства Культуры Украины.
Презираешь ты опасность,
Прёшь вперёд и наобум…
Нам твою бы бесшабашность,
А тебе – наш горький ум.
Как похожи мы, Россия,
Как похожи, ты и я,
Я с надеждой жду Мессию,
Ты ждёшь доброго царя.
Я люблю тебя, Россия,
Моя радость, моя грусть,
Моя слабость, моя сила,
От тебя не отрекусь.
Я к тебе любовью ранен,
Я в числе твоих друзей,
Я – еврейский россиянин,
Я – российский твой еврей!
Пятидесятилетие в Москве
Я на катушку времени полвека
Цветною ниткой жизни намотал,
Я детство всё прокукарекал,
Я юность всю прокобелял.
И вдруг сквозь розовую лирику
Ко мне прорвался собственный Пегас:
Решил я стать писателем-сатириком,
Мол, нам нужны сатирики сейчас.
И стал бороться с собственными гуннами,
Как всякий не растоптанный еврей,
Замешивал их ненависть чугунную
Дрожжами непокорности своей.