Шрифт:
ОСТАНКИНСКАЯ БАШНЯ
Адмиралтейская игла
Стихам знакома исстари,
А мне близка, а мне мила,
Которая у Выставки.
Вокруг — панельные дома
И реже — знать кирпичная,
А надо всем она одна,
Такая непривычная.
Когда темно, когда светло,
Когда в тумане слепо,
И днем и ночью, как сверло,
Она буравит небо.
Я на девятый влез этаж
И дверь
Чтоб вечных не решать задач
И не морочить душу.
Какая, господи, тоска,
Как холодно и страшно,
Что вдруг до чертиков близка
Останкинская башня.
И молча распахну окно,
И млею перед нею,
Как будто ближе — никого
И никого — роднее...
1971
ИГРА СУДЬБЫ
Александр его удалил
В Кишинев, а потом в поместье,
Чем свободою одарил,
Уберег от уколов чести.
Мог в столице к полкам пристать —
И не выстрелил пусть ни разу,
Все равно писать-рисовать
Воспретили бы, как Тарасу.
И какая б стряслась беда
Для России — не думать лучше...
А когда б не пошел туда,
Сам извел бы себя, замучил.
...В Петропавловке жестко спать,
Если каешься без оглядки,
А в Михайловском тишь да гладь,
И с опального взятки гладки.
1988
АНАФЕМСКИЙ СОН
Анафемский сон
И ночью и днем.
Должно быть, резон
Какой-то есть в нем?
Извёл недосып?
Под старость ослаб?
На жизнь нету сил —
Остались на храп?
Сон в полночь и в рань
И средь бела дня.
Похоже, и впрямь
Жалеют меня.
И я потому,
Не плача навзрыд,
Спокойно приму
Всё, что предстоит,
И тихо, во сне,
А не наяву,
По Стиксу в челне
От всех уплыву.
2001
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Аристократы, древние греки,
Храмы и статуи — это не мы.
Мы человеки, полукалеки,
Мы для сумы, а верней — для тюрьмы.
С суши на море, с моря на сушу
Нас не тащил хитроумный Улисс.
Не бороздить нам Эгейскую лужу
И не царить средь всемирных кулис.
Нам безразлично, что вешать на древко...
Вытащив нож, мы бухтим по душам...
Вождь и пророк у нас каторжный Федька
И предводитель наш из каторжан.
2001
ЯБЛОКИ
Бедный дичок загорчил, как досада.
Белый налив до сих пор сахарист...
Яблоки из монастырского сада,
Что же я раньше не рвал вас, не грыз?
Или шатался не больно идейно
По лесостепи, лесам и степи,
И, как назло, попадались отдельно
Либо сады, либо монастыри?
Вот отчего так смущенно и дерзко,
Словно во сне еще — не наяву,
В прежней обители Борисоглебской
Эти ничейные яблоки рву.
...Яблоки из монастырского сада,
Я не найду вам достойной хвалы,
Вы словно гости из рая и ада,
Словно бы средневековья послы.
Вас прививала лихая година,
И, хоть была невпродых тяжела,
Память о ней и горька, и сладима,
И через вас до сегодня жива.
Вот и сегодня в Историю живу
Вновь я уверовал благодаря
Этим бесхозным дичку и наливу
Борисоглебского монастыря.
1986
* * *
Белой ночью против Биржи, над Невою,
Распрощались. Настоял на этом — сам!..
Так чего себя я осенью неволю
И слоняюсь по мостам и по торцам?
День четвертый ветер хлещет по затылку,
Кепки нету, на согреться — тоже нет…
А когда-то нераспитую бутылку
Водрузили на гранитный парапет.
И сегодня у реки такой надменной,
На пространстве величавом и чужом,
Я какой-то неприкаянно бессмертный
Под осенним нескончаемым дождем.
День четвертый от себя спасенья нету,
Остужаю лоб ладонями дождя…
Приезжай сюда! Иначе сам приеду,
Может, вечность скоротаем сообща.
1963
ИЛИАДА
«Бессонница. Гомер...» Я не читал Гомера
Ни в поздней старости, ни в детстве по складам.
Однако объяснил, что эпос — не химера,
Совсем не сказочник, а Осип Мандельштам.
Он список кораблей с собой унес в могилу,
Которую доныне не нашли.
Но лирика его мне заменила
Великое сказание земли.
1999
ИЗ ОКНА
Богомерзкая погода —