Стихи в переводах разных авторов
Шрифт:
Зря растратив жару...
Если гложет
Грудь камней хоть один корешок, чтобы жить, -
Сердце гор никогда умереть не сможет!...
Перевод: А. Пэнн
ОГНЕННЫЙ БАСТИОН
Дымится и хрипит старинный гнев земли,
И местью бредит он, как раб в неволе...
Земля -
Она
Она в глазах твоих осела белой солью.
Древней любви и слов ее прожженный прах,
А жажда
Первых лоз и струй вина древнее.
И человек во сне, и дерево в корнях –
Заложники ее. Всегда при ней и с нею.
Терзай ее металлом заступов –
Она
Щетинится щитами огненно и сухо.
И потом рук своих расплачешься ты под
ее неслышащим, окаменевшим ухом.
Но лишь растаял звук
То видишь, горы спят,
Не отступив.
Сильны.
Ни дрожи, ни ответа.
И над тобой, жесток, незыблем и распят,
Сияет дикий ад голубизны и света!...
Разгул огня.
Земли коричневая медь.
В утробе пламенной и серая руда.
Не тронь рукой пылающую смерть
Она и недоступна и горда.
У ног твоих она распластана, как даль
Допамятных времен, костьми и сердцем разом.
Ты дорог ей, как мысль последняя, когда
В погроме солнечном себя лишился разум.
Охотник-день –
Дикарь песчано-голубой -
Хоронит в ней тела зарезанных закатов.
Звездой далекою завещаны ей бой
И эхо ужасов, пережитых когда-то.
Гром – крик ее родов – грохочет.
Самка-мать
Зверенышей своих спасает, хвост развеяв.
Огнем
Целованы уста, дерзнувшие назвать
Вот эту землю родиной своею!..
Лишь небо и шатер. Вдвоем они весь век.
Дорога к ним горит, зажатая песками.
Во тьме к порогу их приходит человек,
Его глаза –
Два зеркала для камня.
Не на покой несет он сердце.
Пусть устал.
Но отдыха не настал еще для ран и ссадин.
Идущий из песков, он обнимает сталь, -
Буравя и кроша, она устала за день.
Ни тени облачной. Не поля хлебный круг –
Ночная дымка гор простор заворожила.
Он заступ опустил, и пальцы смелых рук
Улыбкой светятся – а плачут только жилы.
И небо, бровь кривя, глядит из тьмы ночей;
В шатре, сминая боль, растет покой звериный.
Свеча -
Могучей всех божественных свечей! –
Над хлебом и письмом слезится стеарином.
– Мертва ты, а я все еще живу, мой брат.
Теперь над нами ночь, немая до безумья,
Еще силен я, брат, и сталь еще остра,
И об нее земля свои ломает зубья.
Усталая моя!
С восхода по закат
Ее
Во сне моей! она в моих руках – как ад.
И если б дни ее погасли, от когтей
Моей ослепшей страсти некуда ей деться.
Она к моей судьбе прикована, как тень.
Она моя дотла. Я взял ее за сердце.
Не видеть мне богатств ее чудесный сплав.
Не знаю, в чем и где моя награда...
Счастливым я умру, однажды услыхав
«Вода!»
Среди сухого каменного ада.
Перевод - А. Пэнн
ВИНО
Сын янтарных ветвей. Лебеза-слововей.
Клялся тысячам и забывал.
Но смеется босая в нем дочь деревень,
Чьи ступни он, кипя, целовал.
И когда мудрецы, то хваля, то кляня,
Постигают в нем голую суть, –
Только память о ней провожает меня,
Как звезда неотступная в путь,
С первоздания бражного выкрика: пей!
Непременна его нищета.
Я его протащу под полою к себе
И тобой разбужу, Хамутал [34] .
И притихший вдали от тебя, просыпаясь,
Он взбурлит, проклиная твоих краснобаев.
Ведь в тебе одинокость вина. И, огнем,
34
Хамутал – женское имя.
На пирах где смысл и тепло.
Но ревнивое сердце безглазо и в нем,
Как Самсон [35] ослепленный врасплох.
Хамухал, Хамутал, ты росой залита
Твои пальцы – глазам моим песнь.
Дик твой стан. Хамутал, как мустанг, Хамутал,
И как молния в далях небес.
Наша радость в тоску облачила себя.
Где ты? глаз от крови не отвлечь.
О, явись! много храбрых, увидев тебя,
Упадут на свой собственный меч.
Грусть вина неизменно верна. Мы же сами,
35
Самсон – библейский герой.
Друг мой, блудом блудили, идя за глазами.
По нему наша страсть, измельчавшая в пыль.
Бьет единственно-вечной – тобой.
Он молчал и любил. Он касался и пил,
Как луну пьет осипший прибой.
Он приют нашей первой любви. И над ней
Он, почерточно схож, нависал,
Он наш праздник живой – бедных будней бедней, –
Он стираем рукой, как слеза.
И когда своей старой печалью залит,
Он коснется и вас, как моря, -
Знайте: это последний влюбленный земли