Стихи

Максимилиан Александрович Волошин

– Как мне близок и понятен...
– Мы заблудились в этом свете...
– Обманите меня... но совсем, навсегда...
– Северовосток - Фиалки волн и гиацинты пены...

* * * Мы заблудились в этом свете. Мы в подземельях темных. Мы Один к другому, точно дети, Прижались робко в безднах тьмы.

По мертвым рекам всплески весел; Орфей родную тень

Бессильна скорбь. Беззвучны крики. Рука горит еще в руке. И влажный камень вдалеке Лепечет имя Эвридики. Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов. Москва, "Художественная литература", 1988.

* * * Обманите меня... но совсем, навсегда... Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда... Чтоб поверить обману свободно, без дум, Чтоб за кем-то идти в темноте наобум... И не знать, кто пришел, кто глаза завязал, Кто ведет лабиринтом неведомых зал, Чье дыханье порою горит на щеке, Кто сжимает мне руку так крепко в руке... А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман... Обманите и сами поверьте в обман. Закрыт нам путь проверенных орбит. М.Волошин, Н.Гумилев, О.Мандельштам. Возвращение поэзии. Москва, УДН, 1990.

* * * Фиалки волн и гиацинты пены Цветут на взморье около камней. Цветами пахнет соль...

Один из дней, Когда не жаждет сердце перемены И не торопит преходящий миг, Но пьет так жадно златокудрый лик Янтарных солнц, просвеченный сквозь просинь. Такие дни под старость дарит осень... 20 ноября 1926, Коктебель. Максимилиан Волошин. Москва: Старт, 1992.

* * * Как мне близок и понятен Этот мир - зеленый, синий, Мир живых прозрачных пятен И упругих, гибких линий.

Мир стряхнул покров туманов. Четкий возду baa х свеж и чист. На больших стволах каштанов Ярко вспыхнул бледный лист.

Небо целый день моргает (Прыснет дождик, брызнет луч), Развивает и свивает Свой покров из сизых туч.

И сквозь дымчатые щели Потускневшего окна Бледно пишет акварели Эта бледная весна. 1901 или 1902 Русская поэзия серебряного века. 1890-1917. Антология. Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др. Москва: Наука, 1993.

СЕВЕРОВОСТОК

Да будет благословен приход

твой - Бич Бога, Которому я служу,

и не мне останавливать тебя.

Слова Св.

Труаского, обращенные к Аттиле

Расплясались, разгулялись бесы По России вдоль и поперек Рвет и крутит снежные завесы Выстуженный Северовосток.

Ветер обнаженных плоскогорий, Ветер тундр, полесий и поморий, Черный ветер ледяных равнин, Ветер смут, побоищ и погромов, Медных зорь, багровых окоемов, Красных туч и пламенных годин.

Этот ветер был нам верным другом На распутье всех лихих дорог: Сотни лет мы шли навстречу вьюгам С юга вдаль - на Северовосток. Войте, вейте, снежные стихии, Заметая древние гроба; В этом ветре вся судьба России Страшная, безумная судьба.

В этом ветре - гнет веков свинцовых, Русь Малют, Иванов, Годуновых, Хищников, опричников, стрельцов, Свежевателей живого мяса Чертогона, вихря, свистопляса Быль царей и явь большевиков.

Что менялось? Знаки и возглавья? Тот же ураган на всех путях: В комиссарах - дурь самодержавья, Взрывы Революции - в царях. Вздеть на виску, выбить из подклетья, И швырнуть вперед через столетья Вопреки законам естества Тот же хмель и та же трын-трава.

Ныне ль, даве ль?- все одно и то же: Волчьи морды, машкеры и рожи, Спертый дух и одичалый мозг, Сыск и кухня Тайных Канцелярий, Пьяный гик осатанелых тварей, Жгучий свист шпицрутенов и розг, Дикий сон военных поселений, Фаланстер, парадов и равнений, Павлов, Аракчеевых, Петров, Жутких Гатчин, страшных Петербургов, Замыслы неистовых хирургов И размах заплечных мастеров.

Сотни лет тупых и зверских пыток, И еще не весь развернут свиток, И не замкнут список палачей, Бред Разведок, ужас Чрезвычаек Ни Москва, ни Астрахань, ни Яик Не видали времени горчей.

Бей в лицо и режь нам грудь ножами, Жги войной, усобьем, мятежами Сотни лет навстречу всем ветрам Мы идем по ледяным пустыням Не дойдем... и в снежной вьюге сгинем Иль найдем поруганным наш храм Нам ли весить замысел Господний, Все поймем, все вынесем любя Жгучий ветр полярной Преисподней Божий Бич!- приветствую тебя! 100 Стихотворений. 100 Русских Поэтов. Владимир Марков. Упражнение в отборе. Centifolia Russica. Antologia. Санкт-Петербург: Алетейя, 1997.