Стихи
Шрифт:
* * * О, ризы вечера, багряно-золотые, Как ярое вино, пьяните вы меня! Отраднее душе развалины седые Туманов - вестников рассветного огня.
Горите же мрачней, закатные завесы! Идет Посланец Сил, чтоб сумрак одолеть; Пусть в безднах темноты ликуют ночи бесы, Отгулом вторит им орудий злая медь.
Звончее топоры поют перед рассветом, От эшафота тень черней - перед зарей... Одежды вечера пьянят багряным цветом, А саваны утра покоят белизной. [1912] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
ЛЕС
Твоих зеленых волн прибой тысячеустный, Под сводами души рождает смутный звон, Как будто моряку, тоскующий и грустный, С родимых берегов доносится поклон.
Как будто в зыбях хвой рыдают серафимы, И тяжки вздохи их и гул скорбящих крыл, О том, что Саваоф броней неуязвимой От хищности людской тебя не оградил. [1912] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * *
Я обещаю вам сады...
К. Бальмонт
Вы обещали нам сады В краю улыбчиво-далеком, Где снедь - волшебные плоды, Живым питающие соком.
Вещали вы: "Далеких зла, Мы вас от горестей укроем, И прокаженные тела В ручьях целительных омоем".
На зов пошли: Чума, Увечье, Убийство, Голод и Разврат, С лица - вампиры, по наречью В глухом ущелье водопад.
За ними следом Страх тлетворный С дырявой Бедностью пошли,И облетел ваш сад узорный, Ручьи отравой потекли.
За пришлецами напоследок Идем неведомые Мы,Наш аромат смолист и едок, Мы освежительней зимы.
Вскормили нас ущелий недра, Вспоил дождями небосклон, Мы - валуны, седые кедры, Лесных ключей и сосен звон. [1912] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * Я молился бы лику заката, Темной роще, туману, ручьям, Да тяжелая дверь каземата Не пускает к родимым полям
Наглядеться на бора опушку, Листопадом, смолой подышать, Постучаться в лесную избушку, Где за пряжею старится мать...
Не она ли за пряслом решетки Ветровою свирелью поет... Вечер нижет янтарные четки, Красит золотом треснувший свод. [1912] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * В просинь вод загляделися ивы, Словно в зеркальцо девка-краса. Убегают дороги извивы, Перелесков, лесов пояса.
На деревне грачиные граи, Бродит сон, волокнится дымок; У плотины, где мшистые сваи, Нижет скатную зернь солнопёк
Водянице стожарную кику: Самоцвет, зарянец, камень-зель. Стародавнему верен навыку, Прихожу на поречную мель.
Кличу девушку с русой косою, С зыбким голосом, с вишеньем щек, Ивы шепчут: "Сегодня с красою Поменялся кольцом солнопёк,
Подарил ее зарною кикой, Заголубил в речном терему..." С рощи тянет смолой, земляникой, Даль и воды в лазурном дыму. [1912] Николай Клюев. Избранное. Мо 1000 сква: Советская Россия 1981.
* * * Набух, оттаял лед на речке, Стал пегим, ржаво-золотым, В кустах затеплилися свечки, И засинел кадильный дым.
Березки - бледные белички, Потупясь, выстроились в ряд. Я голоску веснянки-птички, Как материнской ласке, рад.
Природы радостный причастник, На облака молюся я, На мне иноческий подрясник И монастырская скуфья.
Обету строгому неверен, Ушел я в поле к лознякам, Чтоб поглядеть, как мир безмерен, Как луч скользит по облакам,
Как пробудившиеся речки Бурлят на талых валунах, И невидимка теплит свечки В нагих, дымящихся кустах. [1912] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
СТАРУХА Сын обижает, невестка не слухает, Хлебным куском да бездельем корит; Чую - на кладбище колокол ухает, Ладаном тянет от вешних ракит.
Вышла я в поле, седая, горбатая,Нива без прясла, кругом сирота... Свесила верба сережки мохнатые, Меда душистей, белее холста.
Верба-невеста, молодка пригожая, Зеленью-платом не засти зари! Аль с алоцветной красою не схожа я Косы желтее, чем бус янтари.
Ал сарафан с расписной оторочкою, Белый рукав и плясун-башмачок... Хворым младенчиком, всхлипнув над кочкою, Звон оголосил пролесок и лог.
Схожа я с мшистой, заплаканной ивою, Мне ли крутиться в янтарь-бахрому... Зой-невидимка узывней, дремливее, Белые вербы в кадильном дыму. [1912] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * Певучей думой обуян, Дремлю под жесткою дерюгой. Я - королевич Еруслан В пути за пленницей-подругой.
Мой конь под алым чепраком, На мне серебряные латы... А мать жужжит веретеном В луче осеннего заката.
Смежают сумерки глаза, На лихо жалуется прялка... Дымится омут, спит лоза, В осоке девушка-русалка.
Она поет, манит на дно От неги ярого избытка... Замри, судьбы веретено, Порвись, тоскующая нитка! [1912] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * Сготовить деду круп, помочь развесить сети, Лучину засветить и, слушая пургу, Как в сказке, задремать на тридевять столетий, В Садко оборотясь иль в вещего Вольгу.
"Гей, други! Не в бою, а в гуслях нам удача,Соловке-игруну претит вороний грай..." С палатей смотрит Жуть, гудит, как било, Лаче, И деду под кошмой приснился красный рай.
Там горы-куличи и сыченые реки, У чаек и гагар по мисе яйцо... Лучина точит смоль, смежив печурки-веки, Теплынью дышит печь - ночной избы лицо.
Но уж рыжеет даль, пурговою метлищей Рассвет сметает темь, как из сусека сор, И слышно, как сова, спеша засесть в дуплище, Гогочет и шипит на солнечный костер.
Почуя скитный звон, встает с лежанки бабка, Над ней пятно зари, как венчик у святых, А Лаче ткет валы размашисто и хлябко, Теряяся во мхах и далях ветровых. 1912 (?) Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.