Стихия страха
Шрифт:
– Кысей, ты ведь расскажешь, что случилось?
– спросил Эмиль, кивая мне садиться.
– Конечно, только давай позже, в твоем каби...
– слова застряли у меня в горле, потому что в комнату тихо вошла девушка.
– Здравствуйте, - прошелестела она, смущенно опустив голову.
– Простите, господин Бурже, я припозднилась, работы так много...
– Садитесь, садитесь уже, стынет все, - захлопотала Эжени, подталкивая меня к стулу. Я лихорадочно соображал, что происходит, как эта девчонка могла здесь оказаться, почему она говорит про работу.
– Кажется, мы уже знакомы, - наконец холодно выговорил я,
– Только не понимаю, что внучка помчика Жаунеску делает в доме моего друга.
Эмиль удивленно спросил:
– Вы знакомы? Откуда?
Девчонка всхлипнула и бросила на моего друга умоляющий взгляд:
– Хозяин, господин инквизитор был единственным, кто заступился за мою семью, когда нас выгоняли из дому... Я так ему благодарна!
– она перевела взор на меня, и на мгновение я засомневался в словах Лидии про эту особу. Такой чистый лоб, невинные синие глаза... Неужели она может быть настолько порочна, чтобы в свои пятнадцать...
– Тем не менее, как вы здесь оказались?
– упрямо переспросил я.
– Госпожа была так добра, что не позволила моему батюшке...
– девчонка опять всхлипнула и потупилась.
– Давайте уже не будем о грустном, - тихо проговорила Софи, с тоской глядя на дымящуюся перед ней тарелку супа.
– Эмиль выкупил Ниночку, как и должен был поступить любой благородный человек. Не понимаю, до какой степени подлости надо опуститься, чтобы продать свое дитя... Рабство - отвратительный пережиток прошлого.
– К сожалению, оно все еще существует, - сказал Эмиль, ободряюще накрывая своей ладонью руку жены.
– Ты обязана хоть что-нибудь съесть, Софи. Нельзя морить себя голодом.
– Да, госпожа, - подхватила Эжени, пододвигая Софи тарелку с хлебом.
– Возьмите кусочек, черный, на хмелю, как вы любите. Вам надо питаться.
Началась обычная за столом суета, секундная пауза в разговоре казалась забытой. Эмиль рассказывал смешные истории про своих новых коллег в Академии, стремясь скрасить подавленное настроение жены и вызвать улыбку на ее устах. Пару раз ему это все-таки удалось, а Эжени ухитрилась скормить своей госпоже пару ложек супа. Несмотря на то, что куриный бульон был действительно восхитительным, у меня начисто пропал аппетит. Я краем глаза следил за Ниночкой, размышляя над превратностями судьбы. Мне очень не нравилось ее присутствие в доме Эмиля. Но с другой стороны, безоговорочно верить словам Лидии тоже не стоило. Она ведь могла ошибаться или же намеренно лгать.
Софи не удержала в руках тяжелую серебряную ложку, уронила ее в тарелку, расплескав содержимое на белоснежную скатерть. Она досадливо закусила губу, готовая расплакаться от собственной немощи. А я перехватил украдкой брошенный взгляд Ниночки, полный злорадства и презрения к своей госпоже, и все понял. Понял, что Ниночка уже видит себя хозяйкой этого дома. Лидия в очередной раз оказалась права. Вся эта показная скромность, трогательная беззащитность - это всего лишь уловки, чтобы... Я не могу допустить, чтобы она навредила Софи. Отодвинув от себя полупустую тарелку, я поблагодарил за обед и кивнул Эмилю.
– Мне надо с тобой поговорить. Давай поднимемся в кабинет.
Эмиль отложил столовые приборы, задумчиво посмотрел на меня и тоже встал.
– Дамы, прошу нас простить. Все было очень вкусно, благодарю, - он шутливо поклонился Эжени и Ниночке, нежно поцеловал Софи в лоб и пошел за мной.
Я плотно закрыл за собой дверь, отгораживая нас от внешнего мира. Разговор будет неприятным.
– Эмиль, объясни, зачем ты выкупил Нину Жаунеску?
Друг удивился, он явно ожидал совсем других вопросов. Он привычно потер тыльной стороной ладони шрам на щеке, явный признак того, что Эмиль в растерянности.
– Не понимаю тебя. А что еще я должен был сделать, видя, как при мне двое здоровых громил забирают из поместья плачущую девочку? Ее мерзавец отец продал родную дочь в бордель! Ты можешь себе представить? Пятнадцатилетнюю девочку!
Я тяжело вздохнул.
– Я все понимаю, но... Ты должен избавиться от нее.
– Что? Что ты такое говоришь!
– Эмиль начал раздражаться и упрямиться.
– Я все больше перестаю тебя узнавать, Кысей. Ты очень изменился, и я...
– Ты совершил добрый поступок, спас ее от борделя, хорошо, - в примиряющем жесте поднял я руки.
– Но теперь ты же можешь дать ей свободу, она должна немедленно покинуть этот дом.
– Господи Единый, Кысей! Ну куда она пойдет? Обратно вернется к отцу? В эту халупу в горах? Так ведь по закону он опять сможет ее продать, до совершеннолетия дети являются собственностью отца!
– Надо же, какие-то сведения по гражданскому праву все-таки задержались в твоей голове, - зло ответил я другу.
– Значит, не зря я тебя таскал на лекции...
Эмиль вскипел, шрам на его щеке покраснел.
– Хватит мне постоянно этим тыкать! Я знаю, что был балбесом! Но я стараюсь, Кысей, стараюсь поступать правильно. Кроме того, Ниночка очень помогает Эжени, у которой прибавилось забот. Теперь, когда Софи не может себя обслуживать, ей нужен кто-то вроде Ниночки, чтобы помогать, одеваться, гулять с ней! Так что...
– Именно про Софи я и думаю. Уверен, ты сможешь найти ей компаньонку, но только это будет не Ниночка! Только не внучка помчика Жаунеску, что погубил столько жизней!
– Хватит!
– Эмиль стукнул кулаком по столу, и я понял, что он сейчас уже на взводе.
– Что за глупые предрассудки! Разве должна она страдать из-за того, что совершил ее дед? И разве его вина была доказана? Ты же сам вступился за ее семью! Я совершенно перестал тебя понимать!
– Послушай...
– я попытался успокоиться, чувствуя собственную беспомощность.
– Ты думаешь, что она всего лишь несчастная невинная девочка, что пострадала несправедливо. Но уверяю тебя, она... Она вовсе не так проста... Она порочна. Она может навредить Софи. Ты можешь увлечься ее чарами, причинить боль Софи... Я не знаю, как еще тебе объяснить, но ты должен избавиться от нее. Продай ее кому-нибудь другому, в конце концов!
– Ты смешон, Кысей. Это все та ненормальная девица, что налетела на тебя в Академии? Ведь она без зазрения совести отобрала поместье у семьи Жаунеску. Это она тебе гадостей про девчонку наговорила? Ты раньше никогда не был таким... циничным...
Меня не на шутку задели его слова, и я почувствовал, что теряю самообладание.
– Ты можешь думать, что угодно. Госпожа Хризштайн действительно малоприятная особа, но уверяю тебя, дурой она точно не является. И не учитывать ее нелестное мнение про твою Ниночку я не могу. Поэтому я требую, чтобы ты избавился от...