Стихия страха
Шрифт:
Мой клинок пнули ногой, он заскользил по полу и оказался у худого. В глазах незадачливого головореза заплескался откровенный ужас.
– Парни, давайте договоримся, - заскулил он.
– Что вам этот святоша? Вояг денег хорошо заплатит...
– Так заказ у нас на него. Извиняй, братишка. Говорят, шибко кому-то приглянулся...
– худой гнусно осклабился и без колебаний рассек от плеча головореза.
Теплая кровь брызнула мне в лицо, и мой желудок не выдержал. Пока я избавлялся от остатков скудного обеда, худой успел моим клинком ударить еще и первого нападающего, вытащив
– Берегите себя, святой отец. И помните, нас здесь не было, - с деланным участием похлопал меня по плечу худой. Его молчаливый напарник уже стоял возле двери, нетерпеливо поглядывая в нашу сторону.
– Кто вас нанял?
– выдавил я из себя.
Худой обернулся и молча подмигнул мне, собираясь уходить.
– Если не скажете, я не стану брать на себя убийство этих головорезов...
– в отчаянии пригрозил я.
– И что в вас только бабы находят?..
– задумчиво пробормотал худой, его напарник безмолвствовал.
– Вы уж поосторожней с угрозами, святой отец, а то в следующий раз мы можем и припоздниться. Кумекаете, да?
Последующие события смешались в одно липкое тревожное воспоминание. Выяснилось, что Януш записки мне не оставлял, а капитан даже не подумал послать за мной стражников. Больную девочку я отвез в приют к отцу Георгу, где ей найдут лекаря и позаботятся, пока ее отец будет просыхать в тюрьме. Я заполнял бесконечные бумаги, до хрипа ругался с капитаном, который наотрез отказался содействовать, вынудив меня пойти на крайние меры. Покушение на представителя Святой Инквизиции - серьезное преступление против веры, и воягу это не сойдет с рук. К сожалению, оба нападавших были мертвы, поэтому свидетельства причастности к этому вояга Наварро было лишь мое слово. Но сторож с уцелевшего склада уже катался по полу камеры и голосил от боли, умоляя дать ему опиум. Так что завтра я получу основания для ареста, даже если для его произведения придется вызвать папскую гвардию.
Домой ехать не хотелось совершенно, поэтому я отправился к отцу Георгу в церковь. Своих жестоких спасителей я не видел, но почти физически чувствовал на себе пристальный прищур худого. Старая скромная церквушка была уже пустой, но священник почти никогда ее не покидал, оставаясь даже ночевать при ней.
– Кысей, мальчик мой, как же я за тебя испугался, - в глазах старика застыла тревога. Он благословил меня священным символом и обнял, невзирая на заляпанную кровью одежду.
– Что с девочкой, святой отец?
– спросил я, тревожась за судьбу маленькой страдалицы.
– Воспаление легких, - церковник тяжело сел на скамью и похлопал рядом, приглашая меня присесть рядом.
– Еще сильное истощение, но с божьей милостью она поправится. Не тревожься, Кысей.
В церкви в столь поздний час уже никого не было, ночная тишина нарушалась лишь потрескиванием горящих свечей. Я сел рядом и прикрыл глаза, наслаждаясь умиротворяющим запахом ладана и воска. Горло до сих пор горело болью.
– Я знаю, тебе сейчас очень тяжело. Убить человека, даже защищаясь, всегда тяжело. Особенно тяжело принять последствия, муки раскаяния еще долго...
– Я не убивал их, - хрипло оборвал я отца Георга, не открывая глаз.
– Как так? Ведь мне сказали, что ты... Я не понимаю, Кысей.
– Их убил не я. Как же это унизительно, отец Георг! Так мерзко я себя еще не чувствовал. Их убили на моих глазах, другие головорезы.
– Откуда они там взялись?
– в голосе старика сквозило недоумение.
– Их наняли. Следить за мной. Защищать меня. Они и сейчас наверняка околачиваются где-нибудь поблизости, - я открыл глаза, чувствуя безмерную усталость и желая лечь и умереть прямо здесь.
– Ты верно что-то путаешь. Разве стал бы кто-нибудь... Это ведь дорого...
Я невольно сглотнул, когда представил, как Лидия будет донимать меня.
– У госпожи Хризштайн дорогие прихоти. Как она говорит - не привыкла себе в чем-нибудь отказывать. С чего бы ей не потратиться на очередной каприз, желая заполучить меня любой ценой?
Отец Георг казался очень встревоженным.
– Подожди, я не понимаю. Ты хочешь сказать, что головорезов наняла госпожа Хризштайн? Тех, что тебя спасли?
– Да, почти наверняка это была она!
– я стукнул кулаком по скамье, боль в руке отрезвила, и я виновато покачал головой.
– Простите, святой отец, я устал и плохо соображаю. Пойду уже.
– Нет, - отец Георг решительно встал и похлопал меня по плечу.
– Тебе далеко добираться. Переночуй в приюте. Я попрошу сестру Ангелину постелить тебе во флигеле. Утром поговорим.
Я покорно поплелся за стариком, пытаясь разобраться в ощущениях. Я злился на Лидию, сильно злился. Из-за ее бесцеремонности, из-за того, что она влезла в мои дела, злился из-за собственной беспомощности и глупости, что так просто попался в незатейливую ловушку. Еще было до крайности унизительно чувствовать себя игрушкой, которую своенравная девчонка решила во что бы то ни стало заполучить, а поэтому ревниво оберегает от чужих посягательств. И все-таки, в глубине души я тихо радовался тому, что жив, и что Лидия на моей стороне в этой грязной опиумной войне. Пусть из-за своих корыстных и порочных мотивов, но со мной. От этого на душе становилось чуть теплее.
Глава 5. Хризокола
– Расскажите, умираю от любопытства...
– я несла что попало, лишь бы утащить профессора подальше от красавчика.
– А еще всегда хотела узнать, правда ли, что про вас говорят, что вы вылечили безумца, который убил своих родителей?
Я не отводила взгляда от книги в руках профессора. Не узнать ее было невозможно - та самая, что лежала на столе в кабинете профессора Грано. Дорогой переплет, костяные пластинки с изящной резьбой, инкрустацией и чеканными уголками из потемневшего серебра, фигурная застежка в виде святого символа. Профессор казался всерьез расстроенным, как будто мои слова про инквизитора шокировали его до глубины души. Неужели он настолько старомоден?