Стихия страха
Шрифт:
Я встал и подошел к ней.
– Эмиль любит тебя. В этом я уверен. Я видел, как он страдал от собственной беспомощности, когда говорил о твоем состоянии, видел, как ему было плохо. Я знаю своего друга. А еще... Еще я знаю Лидию. И если бы она думала, что Эмиль тебе изменяет, она бы не стала молчать. Поверь мне, она бы вдоволь поиздевалась, ковыряясь в твоей ране. Но врать бы не стала, понимаешь? Лидия сама заговорила о вашей любви, забрала кулон, чтобы заставить вас о ней вспомнить. А может из зависти, что она у вас есть... Как ты
Софи обернулась ко мне, в ее глазах стояли слезы. Она молчала.
– Поговори с Эмилем. Вы же почти перестали общаться. Просто поговори. Он не станет тебе лгать. Он любит тебя, так что позволь ему это доказать. Любовь, как и вера, исцеляет, не отказывайся от нее. Я знаю, что...
Я не успел договорить, потому что с кухни раздался дикий вопль, следом грохот чего-то тяжелого. Я бросился на шум, но столкнулся в дверях с Антоном. Юноша выглядел обескураженным и подавленным.
– Господин инквизитор, - торопливо сказал он.
– Она меня не узнала.
Сердце рухнуло вместе с последней надеждой. Придется читать дневник профессора, чтобы узнать, как протекает забвенье. Я был уверен, что оно временное, поскольку и Фарид, и Лука помнили не только детство, но и события взрослой жизни, как например, у охранника сохранились навыки, приобретенные на арене.
– Ей надо вернуться в привычную обстановку, - сказал я.
– Среди домашних она быстрее вспомнит себя...
– Я не могу ее забрать, - виновато опустил глаза Антон.
– Я не понимаю, вы отказываетесь?..
– Вы не знаете, какой она была в детстве. С ней же вообще сладить никто не мог. А сейчас даже представить страшно... Я не справлюсь...
– Подождите, - вмешалась в разговор Софи.
– Вы что, хотите ее здесь оставить? Пусть дальше дом разносит? Кто за ней смотреть будет? У Эжени уже истерика случилась!
– Господин Тиффано, пожалуйста, - Антон посмотрел мне в глаза.
– Я не могу привести ее домой. Она меня не помнит. Я для нее чужой. Сами подумайте, она ведь не в себе. А дома... дети. Это опасно.
– Какие еще дети? Господи, у нее есть дети? Она разве замужем, Кысей? И сколько их?
– Пятнадцать, - потерянно выговорил я.
– Пятнадцать сирот, которые остались без крыши над головой после пожара. Я забыл о них...
Софи негромко охнула за моей спиной, а Антон обреченно вздохнул.
– Я постараюсь все уладить. Но мне надо время. Хотя бы до завтра. Пойду к отцу Георгу. Может, он сможет пристроить куда-нибудь детей постарше. Или мне придется снять комнату в таверне. Демон! Если среди купцов станет известно о состоянии сестры, все ее дела пойдут прахом! Прошу вас, господин инквизитор, присмотрите за ней хотя бы сегодня.
– Но я тоже не могу привести ее к себе, - растерялся я.
– Разве что в монастырь... Но там...
– Она может остаться здесь, - вымученно сказала Софи.
– Но только ради тебя, Кысей. И ты сам будешь с ней сидеть. У меня даже сил не хватит, чтобы сладить с ней, а Эжени... Та боится ее до дрожи.
– Спасибо вам, - поклонился юноша Софи.
– И простите мою сестру. Она незлая... Просто... А, неважно...
Антон чуть помедлил, явно колеблясь, потом решился.
– Господин инквизитор, пожалуйста, не позволяйте ей сесть вам на голову... Хриз и сейчас не подарок, а в детстве вообще была оторвой... Еще смотрите, чтобы она не довела себя до истерики. Это опасно, может начаться приступ, удушье, кровь из носа, потеря сознания... Если видите, что к этому идет, то лучше всего дать ей пощечину и прикрикнуть. Бабка только так с ней и справлялась. Я завтра ее заберу, обещаю. Потерпите.
Антон все мешкал, явно не желая уходить.
– И простите меня еще раз. За сестру. И ее тоже простите... И вообще...
– Не волнуйтесь, Антон, я справлюсь. Кстати, у Лидии действительно сегодня день рождения?
Юноша удивленно покачал головой.
– Нет, у нее в марте. И называйте ее Хриз. Она привыкла. И не слушайте тот бред, что она будет нести. Я пришлю Тень с вещами для нее. Держитесь. Да.
Успокаивая скорее себя, чем меня, Антон еще раз повторил советы, кивнул на прощание и ушел.
Мне потребовалось полчаса, чтобы вытащить Лидию из кухни. В дело пошли уговоры, угрозы и обещания. Но в результате все равно пришлось выволочь ее оттуда силой под изумленным взглядом Софи. Пока я дотащил Лидию до комнаты, она успела опять сорвать голос бесконечными воплями, а у меня стало закладывать уши.
– Хриз!
– рявкнул я, и в ответ получил обиженный рев.
– Послушай меня. Ты хочешь получить подарок на день рождения?
– Я хо-о-очу варенья, - захлебывалась она в плаче, пытаясь вырваться.
– Хо-о-очу!
Лицо пошло красными пятнами, она вслепую дубасила кулаками и ничего не слышала. Я вспомнил слова Антона про истерику. Господи, да как же с ней справлялись родители? И я все равно не смогу заставить себя ударить ее. Вместо этого я прижал Лидию к себе и погладил по голове.
– Ну тише, тише...
– приговаривал я, пока она продолжала всхлипывать и вырываться.
– Хочешь варенье?
– Да, хо-о-очу...
Я продолжал гладить слипшиеся от варенья волосы.
– А торт ты хочешь?
– Хо-очу...
– А подарок хочешь?
– Хо-очу...
– А улыбнуться хочешь?
– Хо-очу...
– она перестала всхлипывать и подняла измазанное вареньем лицо, растерянно уставившись на меня. Я улыбнулся и вытер ей щеку.
– Хриз, ты посидишь здесь, ладно?
Она всхлипнула еще раз, но уже неуверенно и без прежнего задора.
– Эжени приготовит для тебя торт, а я куплю подарок. Ты же подождешь?
Она кивнула и неожиданно икнула. Ее лицо опять сморщилось в плаксивой гримасе, и я поспешил спросить: