Стихотворения 1903 года

Блок Александр Александрович

Я вырезал посох из дуба Под ласковый шепот вьюги. Одежды бедны и грубы, О, как недостойны подруги! Но найду, и нищий, дорогу, Выходи, морозное солнце! Проброжу весь день ради бога, Ввечеру постучусь в оконце… И откроет белой рукою Потайную дверь предо мною Молодая, с золотой косою, С ясной, открытой душою. Месяц и звезды в косах… «Входи, мой царевич приветный…» И

бедный дубовый посох Заблестит слезой самоцветной…

25 марта 1903

«У забытых могил пробивалась трава…»

С. Соловьеву

У забытых могил пробивалась трава. Мы забыли вчера… И забыли слова… И настала кругом тишина… Этой смертью отшедших, сгоревших дотла, Разве Ты не жива? Разве Ты не светла? Разве сердце Твое — не весна? Только здесь и дышать, у подножья могил, Где когда-то я нежные песни сложил О свиданьи, быть может, с Тобой… Где впервые в мои восковые черты Отдаленною жизнью повеяла Ты, Пробиваясь могильной травой…

1 апреля 1903

«Нет, я не отходил. Я только тайны ждал…»

Нет, я не отходил. Я только тайны ждал И был таинственно красив, как ожиданье. Но Ты не приняла вечернего молчанья, Когда я на заре Тебя лишь различал. Ты бурно вознесла Единственную Весть, Непобедимую Зарницу Откровений… Ты, в сумрак отойдя. Сама не можешь счесть Разбросанных лучей Твоих Преображений!

2 апреля 1903

«Вот они — белые звуки…»

(При посылке белой азалии)

Вот они — белые звуки Девственно-горных селений Девушки бледные руки, Белые сказки забвений… Медленно шла от вечерни, Полная думы вчерашней… У колокольни вечерней Таяли белые башни… Белые башни уплыли, Небо горит на рассвете. Песню цветы разбудили — Песню о белом расцвете…

5 апреля 1903. Пасха

А. М. ДОБРОЛЮБОВ

А. М. D. своею кровью Начертал он на щите. Пушкин

Из городского тумана, Посохом землю чертя, Холодно, странно и рано Вышло больное дитя. Будто играющий в жмурки С Вечностью — мальчик больной, Странствуя, чертит фигурки И призывает на бой. Голос и дерзок и тонок, Замысел — детски-высок. Слабый и хилый ребенок В ручке несет стебелек. Стебель вселенского дела Гладит и кличет: «Молись!» Вкруг исхудалого тела Стебли цветов завились… Вот поднимаются выше — Скоро уйдут в небосвод… Голос всё тише, всё тише… Скоро заплачет — поймет.

10 апреля 1903

«Кто заметил огненные знаки…»

Кто заметил огненные знаки, Не уйдет безмолвный прочь. Ты светла — и в светлом зраке Отражаешь ночь. Есть молчанье — тягостное горе, Вздохи сердца у закрытых врат. Но в моем молчаньи — зори Тают и горят. Ты взойдешь в моей немой отчизне Ярче всех других светил И — поймешь, какие жизни Я в Тебе любил.

13 апреля 1903

«Глухая полночь медленный кладет покров…»

Глухая полночь медленный кладет покров. Зима ревущим снегом гасит фонари. Вчера высокий, статный, белый подходил к окну, И Ты зажгла лицо, мечтой распалена. Один, я жду, я жду, я жду — Тебя, Тебя. У черных стен — Твой профиль, стан и смех. И я живу, живу, живу — сомненьем о Тебе. Приди, приди, приди — душа истомлена. Горящий факел к снегу, к небу вознесла Моя душа, — Тобой, Тобой, Тобой распалена. Я трижды звал — и трижды подходил к окну Высокий, статный, белый — и смеялся мне. Один — я жду, я жду — Тебя, Тебя, Тебя — Одну.

18 апреля 1903

«У берега зеленого на малой могиле…»

У берега зеленого на малой могиле В праздник Благовещенья пели псалом. Белые священники с улыбкой хоронили Маленькую девочку в платье голубом. Все они — помощью Вышнего Веления — В крове бога Небесного Отца расцвели И тихонько возносили к небу курения, Будто не с кадильницы, а с зеленой земли.

24 апреля 1903

«Я был весь в пестрых лоскутьях…»

Я был весь в пестрых лоскутьях, Белый, красный, в безобразной маске. Хохотал и кривлялся на распутьях, И рассказывал шуточные сказки. Развертывал длинные сказанья Бессвязно, и долго, и звонко — О стариках, и о странах без названья, И о девушке с глазами ребенка. Кто-то долго, бессмысленно смеялся, И кому-то становилось больно. И когда я внезапно сбивался, Из толпы кричали: «Довольно!»

Апрель 1903

«По городу бегал черный человек…»

По городу бегал черный человек. Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу. Медленный, белый подходил рассвет, Вместе с человеком взбирался на лестницу. Там, где были тихие, мягкие тени — Желтые полоски вечерних фонарей,— Утренние сумерки легли на ступени, Забрались в занавески, в щели дверей. Ах, какой бледный город на заре! Черный человечек плачет на дворе.