Всю жизнь ждала. Устала ждать.И улыбнулась. И склонилась.Волос распущенная прядьНа плечи темные спустилась.Мир не велик и не богат —И не глядеть бы взором черным!Ведь только люди говорят,Что надо ждать и быть покорным…А здесь — какая-то свирельПоет надрывно, жалко, тонко:«Качай чужую колыбель,Ласкай немилого ребенка…»Я тоже — здесь. С моей судьбой,Над лирой, гневной, как секира,Такой приниженный и злой,Торгуюсь на базарах мира…Я верю мгле твоих волосИ твоему великолепью.Мой сирый дух — твой верный пес,У ног твоих грохочет цепью…И вот опять, и вот опять,Встречаясь с этим темным взглядом,Хочу
по имени назвать,Дышать и жить с тобою рядом…Мечта! Что жизни сон глухой?Отрава — вслед иной отраве…Я изменю тебе, как той,Не изменяя, не лукавя…Забавно жить! Забавно знать,Что под луной ничто не ново!Что мертвому дано рождатьБушующее жизнью слово!И никому заботы нет,Что людям дам, что ты дала мне,А люди — на могильном камнеНачертят прозвище: Поэт.
13 января 1908
«Когда вы стоите на моем пути…»
Когда вы стоите на моем пути,Такая живая, такая красивая,Но такая измученная,Говорите всё о печальном,Думаете о смерти,Никого не любитеИ презираете свою красоту —Что же? Разве я обижу вас?О, нет! Ведь я не насильник,Не обманщик и не гордец,Хотя много знаю,Слишком много думаю с детстваИ слишком занят собой.Ведь я — сочинитель,Человек, называющий всё по имени,Отнимающий аромат у живого цветка.Сколько ни говорите о печальном,Сколько ни размышляйте о концах и началах,Всё же, я смею думать,Что вам только пятнадцать лет.И потому я хотел бы,Чтобы вы влюбились в простого человека,Который любит землю и небоБольше, чем рифмованные и нерифмованныеРечи о земле и о небе.Право, я буду рад за вас,Так как — только влюбленныйИмеет право на звание человека.
6 февраля 1908
«Она пришла с мороза…»
Она пришла с мороза,Раскрасневшаяся,Наполнила комнатуАроматом воздуха и духов,Звонким голосомИ совсем неуважительной к занятиямБолтовней.Она немедленно уронила на полТолстый том художественного журнала,И сейчас же стало казаться,Что в моей большой комнатеОчень мало места.Всё это было немножко досадноИ довольно нелепо.Впрочем, она захотела,Чтобы я читал ей вслух «Макбета».Едва дойдя до пузырей земли,О которых я не могу говорить без волнения,Я заметил, что она тоже волнуетсяИ внимательно смотрит в окно.Оказалось, что большой пестрый котС трудом лепится по краю крыши,Подстерегая целующихся голубей.Я рассердился больше всего на то,Что целовались не мы, а голуби,И что прошли времена Паоло и Франчески.
6 февраля 1908
«Я миновал закат багряный…»
Я миновал закат багряный,Ряды строений миновал,Вступил в обманы и туманы,—Огнями мне сверкнул вокзал…Я сдавлен давкой человечьей,Едва не оттеснен назад…И вот — ее глаза и плечи,И черных перьев водопад…Проходит в час определенный,За нею — карлик, шлейф влача…И я смотрю вослед, влюбленный,Как пленный раб — на палача…Она проходит — и не взглянет,Пренебрежением казня…И только карлик не устанетГлядеть с усмешкой на меня.
Февраль 1908
НЕ ПРИШЕЛ НА СВИДАНЬЕ
Поздним вечером ждалаУ кисейного окнаВплоть до раннего утра.Нету милого — ушла.Нету милого — одна.Даль мутна, светла, сыра.Занавесила окно,Засветила огонек,Наклонилась над столом…Загляни еще в окно!Загляни еще разок!Загляни одним глазком!Льется, льется холодок.Догорает огонек.«Как он в губы целовал…Как невестой называл…»Рано, холодно, светло.Ветер ломится в стекло.Посмотри одним глазком,Что там с миленьким дружком?.Белый саван —. снежный плат.А под платом — голова…Тяжело проспать в гробу.Ноги вытянулись в ряд…Протянулись рукава…Ветер ломится в трубу…Выйди, выйди из ворот…Лейся, лейся, ранний свет,Белый саван, распухай…Приподымешь белый край —И сомнений больше нет:Провалился мертвый рот.
Февраль 1908
Ревелъ
«Душа! Когда устанешь верить…»
Душа! Когда устанешь верить?Весна, весна! Она томна,Как тайна приоткрытой двериВ кумирню золотого сна…Едва, подругу покидая,Ушел я в тишину и тень,И вот опять — зовет другая,Другая вызывает день…Но мглой весеннею повитоВсё, что кипело здесь в груди…Не пой, не требуй, Маргарита,В мое ты сердце не гляди…
26 марта 1908
«И я любил. И я изведал…»
И я любил. И я изведалБезумный хмель любовных мук,И пораженья, и победы,И имя: враг; и слово: друг.Их было много… Что я знаю?Воспоминанья, тени сна…Я только странно повторяюИх золотые имена.Их было много. Но одноюЧертой соединил их я,Одной безумной красотою,Чье имя: страсть и жизнь моя.И страсти таинство свершая,И поднимаясь над землей,Я видел, как идет другаяНа ложе страсти роковой…И те же ласки, те же речи,Постылый трепет жадных уст,И примелькавшиеся плечи…Нет! Мир бесстрастен, чист и пуст!И, наполняя грудь весельем,С вершины самых снежных скалЯ шлю лавину тем ущельям,Где я любил и целовал!
30 марта 1908 (Январь 1912)
«Их было много — дев прекрасных…»
Их было много — дев прекрасных.Ущелья гор, хребты холмовПолны воспоминаний страстныхИ потаенных голосов…Они влеклись в дорожной пылиОтвека ведомым путем,Они молили и грозилиКинжалом, ядом и огнем…Подняв немые покрывала,Они пасли стада мои,Когда я крепко спал, усталый,А в далях плакали ручьи…И каждая прекрасной ложьюСо мною связана была,И каждая заветной дрожьюМеня томила, жгла и жгла…Но над безумной головоюЯ бич занес, собрал стадаИ вышел горною тропою,Чтоб не вернуться — никогда!Здесь тишина. Здесь ходят тучи.И ветер шелестит травой.Я слушаю с заветной кручиИх дольний ропот под горой.Когда, топча цветы лазуриКопытом черного коня,Вернусь, как царь в дыханьи бури,—Вы не узнаете меня!
Март 1908
«Свирель запела на мосту…»
Свирель запела на мосту, И яблони в цвету.И ангел поднял в высоту Звезду зеленую одну,И стало дивно на мостуСмотреть в такую глубину, В такую высоту.Свирель поет: взошла звезда, Пастух, гони стада…И под мостом поет вода: Смотри, какие быстрины,Оставь заботы навсегда,Такой прозрачной глубины Не видел никогда…Такой глубокой тишины Не слышал никогда…Смотри, какие быстрины,Когда ты видел эти сны?.
22 мая 1908
«В глубоких сумерках собора…»
В глубоких сумерках собораПрочитан мною свиток твой:Твой голос — только стон из хора,Стон протяженный и глухой.И испытать тебя мне надо:Их много, ищущих меня,Неповторяемого взгляда,Неугасимого огня.И вот тебе ответный свитокНа том же месте, на стене,За то, что много страстных пытокУзнал ты на пути ко мне.Кто я, ты долго не узнаешь,Ночами глаз ты не сомкнешь,Ты, может быть, как воск, истаешь,Ты смертью, может быть, умрешь,Твои стенанья и мученья,Твоя тоска — что мне до них?Ты — только смутное виденьеМиров далеких и глухих.Смотри, ты многого ль достоин?Смотри, как жалок ты и слаб,Трусливый и безвестный воин,Ленивый и лукавый раб!И если отдаленным эхомКо мне дойдет твой вздох «люблю»,Я громовым холодным смехомТебя, как плетью, опалю!
