Стихотворения (1926)

Маяковский Владимир Владимирович

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ПОЖЕЛАНИЯ И ПОДАРКИ

Лучше мысль о елках навсегда оставь. Елки пусть растут за линией застав. Купишь елку, так и то не ту, которая красива, а оставшуюся после вычески лесных массивов. Что за радость? Гадость! Почему я с елками пристал? Мой ответ недолог: нечего из-за сомнительного рождества Христа миллионы истреблять рожденных елок. Формулирую, все вопросы разбив (отцепись, сомненья клещ!): Христос — миф, а

елка — вещь. А чтоб зря рождество не пропадало — для каждого подумал про подарок.

1. АНГЛИИ

Хочу, чтоб в одну коммунистическую руку сложили рабочих разрозненные руки. Рабочим — миллионы стойких Куков, буржуям — один хороший кукиш.

2. КИТАЮ

От сердца от всего, от самого донца, хочу, чтоб взвился флаг-малина. Чтоб получить свободными 14 кантонцев и, кстати, одного арестованного Чжан Цзо-лина.

3. ДВУМ МИНИСТРАМ

Куски закусок, вина и пена. Ешь весело! Закусывай рьяно! — Пока Бриан не сожрет Чемберлена, а Чемберлен сожрет Бриана.

4. СССР

Каждой республике — три Волховстроя, втрое дешевые, мощные втрое. Чтоб каждой реки любая вода миллионы вольт несла в провода. Чтоб новую волю время вложило в жилы железа и наши жилы. Пусть хоть лампой будет пробита толща нашего грязного быта.

5. БУРЖУЮ

(Разумеется) — ствол. Из ствола — кол. Попробуй, мол, кто крепче и дольше проживет — кол или живот.

6

И, наконец, БЮРОКРАТАМ — елочную хвою. Пусть их сидят на иголках и воют. Меньше будут на заседаниях тратиться, и много труднее — обюрократиться.

НАШЕ НОВОГОДИЕ

«Новый год!» Для других это просто: о стакан стаканом бряк! А для нас новогодие — подступ к празднованию Октября. Мы лета исчисляем снова — не христовый считаем род. Мы не знаем «двадцать седьмого», мы десятый приветствуем год. Наших дней значенью и смыслу подвести итоги пора. Серых дней обыдённые числа, на десятый стройтесь парад! Скоро всем нам счет предъявят: дни свои ерундой не мельча, кто и как в обыдённой яви воплотил слова Ильича? Что в селе? Навоз и скрипучий воз? Свод небесный коркою вычерствел? Есть ли там уже миллионы звезд, расцветающие в электричестве? Не купая в прошедшем взора, не питаясь зрелищем древним, кто и нынче послал ревизоров по советским Марьям Андревнам? Нам коммуна не словом крепка и люба (сдашь без хлеба, как ни крепися!). У крестьян уже готовы хлеба всем, кто переписью переписан? Дайте крепкий стих годочков этак на сто, чтоб не таял стих, как дым клубимый, чтоб стихом таким звенеть и хвастать перед временем, перед республикой, перед любимой. Пусть гремят барабаны поступи от земли к голубому своду. Занимайте дни эти — подступы к нашему десятому году! Парад из края в край растянем. Все, в любой работе и чине, рабочие и драмщики, стихачи и крестьяне, готовьтесь к десятой годовщине! Всё, что красит и радует, всё — и слова, и восторг, и погоду — всё к десятому припасем, к наступающему году.

Комментарии

Краснодар. Впервые напечатано в журнале «Красная нива», М., 1926, № 24, 13 июня, под заглавием «Собачья глушь».

Написано в связи с поездкой в Краснодар 12–15 февраля 1926 года.

Строго воспрещается. Впервые — газ. «Известия Одесского окружкома КП(б)У, окрисполкома и ОПБ», вечерний выпуск, Одесса, 1926, 24 июня. Под стихотворением авторская дата: «Одесса, 23.VI.26», но написано оно было раньше, так как в конце февраля 1926 года уже было сдано в газету «Заря Востока», а напечатано там не было.

В статье «А что вы пишете?» (1926) Маяковский так разъяснял замысел стихотворения:

«Настоящая поэзия всегда, хоть на час, а должна опередить жизнь. Я стараюсь сейчас писать как можно меньше, выбирая сложные, висящие в воздухе вопросы, — чиновничество, бюрократизм, скука, официальщина.

Этот ряд стихов я начал с маленького «Строго воспрещается»… Это стих о вывеске краснодарского вокзала: «Задавать вопросы контролеру строго воспрещается».

Стремясь придать стихотворению обобщенный смысл, не связанный с конкретным фактом, автор в первой публикации не только изменил место, где он произошел («Одесса, 23.VI.26»), но и снял строфу, содержащую такого рода реалий (см. текст: «Руку само подымает перо… В рай готов расписать перрон Краснодара»).

Сергею Есенину. Впервые — газ. «Заря Востока», Тифлис, 1926, 16 апреля. Одновременно вышло отдельным изданием в изд-ве «Заккнига» (Тифлис), куда рукопись была сдана 25 марта 1926 года.

Об истории создания стихотворения Маяковский подробно рассказал в статье «Как делать стихи?» (1926):

«Наиболее действенным из последних моих стихов я считаю — «Сергею Есенину».

Для него не пришлось искать ни журнала, ни издателя, — его переписывали до печати, его тайком вытащили из набора и напечатали в провинциальной газете, чтения его требует сама аудитория, во время чтения слышны летающие мухи, после чтения люди жмут лапы, в кулуарах бесятся и восхваляют, в день выхода появилась рецензия, состоящая одновременно из ругани и комплиментов…»

«Конец Есенина огорчил, огорчил обыкновенно, по-человечески, — продолжал поэт в той же статье. — Но сразу этот конец показался совершенно естественным и логичным… утром газеты принесли предсмертные строки:

В этой жизни умирать не ново, Но и жить, конечно, не новей.

После этих строк смерть Есенина стала литературным фактом.

Сразу стало ясно, скольких колеблющихся этот сильный стих, именно — с т и х, подведет под петлю и револьвер…

Так поэтам СССР был дан социальный заказ написать стихи об Есенине».

Вы ушли, как творится, в мир иной. — В Собрании сочинений Маяковского (1955–1959) дано иное чтение этой строки: «Вы ушли, как говорится, в мир в иной». Основанием для такого исправления послужил, очевидно, текст автографа. В статье «Как делать стихи?» Маяковский рассказал о рождении этой строки, но ни в одном из приведенных им вариантов словосочетания «в мир в иной» не привел. «Окончательная редакция» строки, о которой говорится в статье, вошла и во все прижизненные публикации стихотворения.