Шрифт:
В поэтической деятельности г. Мея всего замечательнее переводы, представляющие замечательное разнообразие, которое не лишено, впрочем, некоторого внутреннего единства, как увидят читатели. Г-н Мей переводит с еврейского, греческого, немецкого, французского, с польского языка и других славянских наречий [1] . Отличительное его достоинство состоит в текучести стиха [2] и в верности подлиннику, иногда безукоризненной [3] . Роскошью и негою стиха особенно хороши подражания восточным, из которых лучшее – «Сплю, но сердце мое чуткое не спит» – замечено было многими при первом его появлении [4] . Все «Еврейские песни» г. Мея [5] составляют одно целое, выражающее знойную страсть, которой сущность прекрасно может быть определена следующими двумя стихами:
1
Кроме того, Мей переводил
2
Отмеченная Добролюбовым «текучесть», мелодичность стихов Мея привлекала к ним внимание композиторов: многие его произведения положены на музыку, в том числе и две большие драмы – «Царская невеста» (1849) и «Псковитянка» (1849–1859), на основе которых были созданы известные оперы Н. А. Римского-Корсакова.
3
Некоторые переводы Мея, в частности из Анакреонта, Ф. Шиллера, сохраняют свое значение и поныне.
4
Это стихотворение было опубликовано в «Москвитянине», 1849, № 16.
5
«Еврейские песни» – цикл стихотворений Мея, представляющий собой переложение библейской «Песни песней».
То же самое чувство выражается и в песнях, переведенных из Анакреона. Большая часть из них передана г. Меем очень грациозно, хотя не без изменений, которые иногда зависели, очевидно, от личного вкуса переводчика. Например, не мило ли следующее стихотворение:
Ляжем здесь, Вафилл, под тенью, Под густыми деревами: Посмотри, как с нежных веток Листья свесились кудрями! Ключ журчит и убеждает Насладиться мягким ложем… Как такой приют прохладный Миновать с тобой мы можем? [7]6
Из стихотворения «Поцелуй же меня, выпей душу до дна…» (1856).
7
Из «Песни XXII Вафиллу» (1855).
Перевод очень близок к подлинному тексту; только вместо ляжем в греческом стоит – сядем, а слов – насладиться мягким ложем – совсем нет… Без сомнения, изменения г. Мея не вынуждены были условиями стихотворного размера: он весьма искусный версификатор, и притом сядем и ляжем совершенно одинаково идут в стих.
Переводы Феокрита весьма далеки от подлинника и могут быть названы вольными; но зато они большею частию близки к тому направлению, которое выражает г. Мей, изменяя некоторые фразы Анакреона. Он заставляет одну деву рассказывать о себе:
Покорная безумью моему, Влекла его на девственное ложе. Уста слились и вспыхнул жар в крови… и т. д. [8]К другой деве обращается с просьбой:
Ты, чернобровая, лобзаньем очаруй Меня в объятиях: волшебен поцелуй У нимфы на груди, как волны, перекатной… [9]Здесь уже г. Мей превосходит Феокрита: у греческого автора нет такой силы и рельефности в подобных изображениях.
8
Из стихотворения «Волшебница» (1856).
9
Из стихотворения «Амариллина» (1856).
Вдохновленный древними авторами, г. Мей и сам сочинил идиллию из римской жизни: «Цветы», воспроизводящую известный анекдот о том, как Нерон засыпал было цветами своих гостей во дворце. Пир Нерона описан весьма живо и отчетливо, с тем же глубоким знанием римской жизни, какое показано г. Меем в его «Сервилии» [10] .
Из переводов Шиллера всего лучше «Прощание Гектора с Андромахой»: оно передано почти слово в слово, без всякого насилия стиха. В других переводах попадаются уклонения не совсем удачные. Например, в стихотворении «Амалия» говорится о поцелуях, что они пламенели, сплавляли душу с душою, на устах звуча сливалися… Шиллер говорит о них с гораздо меньшим азартом. В стихотворении «Ожидание» являются «докучные уши», вместо «подслушивающие уши» (Lauschers Ohr), – «цветок, лобзаемый румянцем зари», слова «Die Traube winkt» [11] переводятся стихом
10
«Сервилия» (1854) – драма Л. А. Мея.
11
Букв.: виноградная лоза кивает.
Стих
Und in das Leben tritt der hohle Traum. (т. е.: И пустая мечта превращается в действительность)переведен:
И надо мною сон простер незримо крылья.Это не совсем хорошо. Не совсем хороши также и стихи, подобные тем, которыми начинается перевод «Альпийского стрелка».
Хочешь ты пасти барашка? Дам тебе ручного я; Щиплет травку белый бяшка И играет у ручья.Без таких стихов легко можно бы обойтись, тем более что в подлиннике никакого белого бяшки не находится. Собственные произведения г. Мея относятся более к разряду альбомных и могут быть интересны единственно; для тех, кого они касаются [12] . Есть у него еще стихотворения, написанные на манер русских песен, народным размером, не лишенным звучности. Мотивы их взяты большею частию из народных песен, и все больше на тему старого мужа и молодой жены. Некоторые картины и выражения страсти выходят у г. Мея довольно удачно. В другом роде – понравилась нам «Запевка».
12
Лучшие оригинальные лирические стихотворения Мея были написаны после выхода рецензируемого сборника – в конце 1850-х – начале 1860-х гг.
Но зато не понравились нам пьесы в героическом роде, от которых сам г. Мей отказывается в переводе пьесы Анакреона «К лире». В самом деле – всякому; свой талант: Анакреон говорит, что он собирался и Атридов петь, и Кадма прославлять, и Алкида восхвалять, – а лира все поет про любовь… Г-н Мей, как видно, мало вник в это обстоятельство и сочинил такие пьесы, как «Отойди от меня, сатана» и «Спаситель». Первая представляет беспорядочный набор школьных воспоминаний, оставшихся от изучения географии, истории, естественных наук и древней литературы. По образцу известных стихов
Посмотри, в тени чинары… и т. д. [13]пересчитываются разные страны, показываемые сатаною Спасителю. Характеристика каждой страны очень замысловата. Например, в Риме представлены Капитолий, Тибр, дворцы, сенат, цирк и прочее, далее Капрея с нагими плясуньями и
Старец в пурпурной тоге, с змеей на груди, Среди сонма Лаис и Глицерий Задремал на одре золотом…И все это в картине, представляющейся глазу с одной из гор Палестины! Невольно вспомнили мы книжку о Гершелевом телескопе, изданную лет двадцать тому назад и рассказывающую о наблюдениях Гершеля над тем, как совершались таинства любви у лунных жителей [14] .
13
Из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Спор» (1841).
14
Имеется в виду книга: «О жителях Луны и о других достопримечательных открытиях, сделанных астрономом Сир-Джоном Гершелем во время пребывания его на мысе Доброй Надежды» (перевод с нем., СПб., 1836).
В пьесе «Спаситель» не совсем складно рассказан анекдот о том, как св. Сергий спас на охоте царя Алексея Михайловича от медведя.
Не вполне удался также г. Мею и перевод «Слова о полку Игореве» [15] . Правда, что перевод очень точен и близок к подлиннику; но самая близость эта иногда вредит его достоинству. Например, стих «с поля пороси снимаются», по нашему мнению, ничуть не понятнее подлинника: «пороси поля прикрывают», равно как и стих «из рогов каленых полымя бросает», или «как милых-то лад ни мыслию нам смыслити», и пр. …Кроме того, во многих местах г. Мей, несмотря на «основательное (по его собственному признанию) изучение подлинника» [16] , плохо понял смысл славянских выражений. Например, тъщими колчаны он перевел – тощими колчанами, вместо пустыми; негуют (издеваются) – нежили. Смысл, разумеется, значительно пострадал от такого превращения враждебных отношений в нежные. Слово стрелки (уменьш. от стрела) переводчик смешал со словом стрелки, отчего в обращении Ярославны к ветру вышел курьезный вопрос:
15
Упоминание перевода «Слова о полку Игореве» Мея, не вошедшего в рецензируемое издание, связано с тем, что некоторые экземпляры второго издания этого перевода (СПб., 1856; 1-е изд. – М., 1850) были переплетены вместе со сборником 1857 г.
16
Добролюбов неточно передает слова Мея из посвящения принцу Ольденбургскому его перевода «Слова о полку Игореве» (СПб., 1856, с. 5–6).