Стихотворения, не включавшиеся в авторские сборники
Шрифт:
Мелькнувшей в вечности и жившей только миг.
27 июля. 1895
К ВЕТРАМ
Заветные ветры! скользя по пустыне,
Развейте мою молодую тоску,
Пусть ляжет она, как посев, по песку,
Пускай прорастет в волчеце и полыни.
Скажите, скажите — зачем одинок
Сидит в стороне он, задумчиво-хмурый,
У ног своих чертит тростинкой фигуры
И долго, и долго глядит на песок.
Зачем, почему он, бродя по становью,
Глядит только в землю, молчанье храня,
Тогда
И мучат стихами, и мучат любовью.
Покинув палатку, зачем по ночам
Он долго глядит на небесные знаки?
Какие заклятья он шепчет во мраке?
О чем говорит безответным пескам?
Он ей отдался, бесконечной пустыне,
Он шепчет признанья звездам и песку —
Развейте же, ветры, развейте тоску,
Она прорастет в волчеце и полыни.
7 августа 1895
ДВА МАКА
Наши души — два яркие мака,
У которых сплелись лепестки;
Опуская во мглу стебельки,
Их головки сверкают из мрака.
О как пусто, как темно кругом!
Что вокруг — мы не знаем, не знаем,
Но друг друга мы жадно ласкаем,
Мы живем, потому что — вдвоем!
Пролетит ураган издалека,
Эти стебли откинет во мрак…
Осыпайся, надломленный мак,
Ты не в силах цвести одиноко.
7 августа 1895
ВЕСТАЛКА
У забора, где травы так редки,
Как весталки, — горды, молчаливы,
Прижимаяся к краю беседки,
Подымаются стебли крапивы.
Позабыты, отвергнуты садом,
Эти жесткие стебли угрюмы,
И наполнены девственным ядом
Неизменные, злобные думы.
Вот над ними проносятся тучки,
Вот лучи пробегают стыдливо,—
Но всегда наготове колючки,
И всегда недовольна крапива.
16 августа 1895
СЛИШКОМ
Слишком, слишком много счастья!
Переполнена душа,
И стою я, не дыша,
И к ногам готов упасть я.
Звуки, звуки! Гимн победный,
Песни, строфы торжества!
Но зачем же все слова
Слишком жалки, слишком бледны!
И стою — стою безмолвно,
Жду неведомых стихов,
Но для грезы нету слов:
Слишком, слишком сердце полно!
17 августа 1896
«Торжественно-больное беспокойство…»
Торжественно-больное беспокойство,
В тебе родник невысказанных строф.
Я так томлюсь, я зарыдать готов,
Но верую в целительное свойство
Задумчиво слагаемых стихов.
В какой же мир уносятся квинтины?
К каким, к каким и рифмам и мечтам?
Лежит туман над далями картины.
И лишь дрожат листвою апельсины,
И лишь волна дробится по камням.
Я шлю привет и контурам акаций,
И дальнему встающему лучу…
Но вдруг дрожу — бессильно хохочу,
Ломаю, рву игрушки декораций,
Зову мечту… зову я. — и кричу!
А! Это что? десятки новолуний,
Расплавленный текущий алебастр —
И я плыву среди горящих астр.
А летний день слился с весной в июне,
И зло с добром сосватал Зороастр…
Измученный, я надаю… подушки
Горят огнем… в раскрытое окно
Далеких ветл виднеются верхушки.
Все просто так, все тихо, все темно,—
И квакают на озере лягушки.
17 августа 1895
«Полно, не во сне ли видел я вчера…»
Полно, не во сне ли видел я вчера,
Что воскресли снова наши вечера!
Полно, не во сне ли я бродил с тобой,
Любовался небом в ризе голубой.
Нынче дождь беззвучно бьет в мое стекло,
Тучами все небо нынче облегло,
Годы, как и прежде, делят нас с тобой,
И готов смириться вновь я пред судьбой.
17 августа 1895
«Иду по бульвару. В померкшей листве…»
Иду по бульвару. В померкшей листве,
Как бабочки, роем блестят фонари,
Как бабочки, роем в моей голове
Нелепые думы шумят и. шумят.
И сумрачны дали вечерней зари,
И в думах туманен закат.
Какие-то грезы, как Солнце, зашли,
Какая-то ложь, точно сумрак, легла,
Все странно, все чуждо — вблизи и вдали,
Иду, позабывши куда и зачем.
Иду — безответна туманная мгла,
И свет отуманенный — нем.
Неясные думы проходят в уме,
И так же проходят фигуры людей:
Мелькнувши на миг, исчезают во тьме
И снова, мелькнувши, приходят назад,
И снова спешат, и во мраке аллей
Идут и идут наугад…
И нету предела земному пути,
И мы не дождемся желанной зари!
Мы будем всю ночь неизменно идти,
Не зная, куда и зачем мы идем,
И будут гореть нам в листве фонари,
Гореть похоронным огнем.
1 сентября 1895
ОХОТА ЗА КАБАНОМ
Я слышу лай моих любимых дум,
Их голоса и радостны, и звонки;
И вот к крыльцу коня подводит грум,
И вот Мечта — с хлыстом и в амазонке.
Вперед! вперед! Взвилися и летим,
Скалистый путь; о камни бьют копыта;
Вершины гор свиваются, как дым;
Как дальний вихрь, спешит за нами свита.
Вперед! вперед! затравленный кабан
Все ближе к нам; все громче свист и крики…
Но вдруг обрыв, — бездонный океан…
Плыви, мой конь, по волнам Атлантики!
Вода и ночь, и звезд на небе нет;
Друзья плывут, во мгле друг друга клича.
Со мной Мечта — туманный силуэт,
А там вдали — желанная добыча.
17 сентября 1895
«В глуби пустыни, в безвестном оазе…»
В глуби пустыни, в безвестном оазе
Я жил одиноко, любимец фантазий.
Ночь для меня одевалася в блестки,
Ручей повторял усыпленные всплески,
Пальмы шептали, цветы лепетали…
Закат распускался в причудливой дали.
В глуби пустыни, в безвестном оазе