Стихотворения Юрия Живаго (с илл.)

Пастернак Борис Леонидович

Но с оскоминой, но с оцепененьем, с комьямиВ горле, но с тоской стольких словУстаешь дружить!

ТЕМЫ И ВАРИАЦИИ

ПЯТЬ ПОВЕСТЕЙ

ВДОХНОВЕНИЕ

По заборам бегут амбразуры,Образуются бреши в стене,Когда ночь оглашается фуройПовестей, неизвестных весне.

Без клещей приближенье фургонаВырывает из ниш костылиТолько гулом свершенных прогонов,Подымающих пыль издали.

Этот

грохот им слышен впервые.Завтра, завтра понять я вам дам,Как рвались из ворот мостовые,Вылетая по жарким следам.

Как в росистую хвойную скорбкостьСкипидарной, как утро, струиПогружали постройки свой корпусИ лицо окунал конвоир.

О, теперь и от лип не в секрете:Город пуст по зарям оттого,Что последний из смертных в каретеПод стихом и при нем часовой.

В то же утро, ушам не поверя,Протереть не успевши очей,Сколько бедных, истерзанных перьевРвется к окнам из рук рифмачей!1921

ВСТРЕЧА

Вода рвалась из труб, из луночек,Из луж, с заборов, с ветра, с кровель,С шестого часа пополуночи,С четвертого и со второго.На тротуарах было скользко,И ветер воду рвал, как вретище,И можно было до ПодольскаДобраться, никого не встретивши.В шестом часу, куском ландшафтаС внезапно подсыревшей лестницы,Как рухнет в воду, да как треснетсяУсталое: «Итак, до завтра!»Автоматического блокаТерзанья дальше начинались,Где в предвкушеньи водостоковВосток шаманил машинально.Дремала даль, рядясь неряшливоНад ледяной окрошкой в иней,И вскрикивала и покашливалаЗа пьяной мартовской ботвиньей.И мартовская ночь и авторШли рядом, и обоих спорящихХолодная рука ландшафтаВела домой, вела со сборища.И мартовская ночь и авторШли шибко, вглядываясь изредкаВ мелькавшего как бы взаправдуИ вдруг скрывавшегося призрака.То был рассвет. И амфитеатром,Явившимся на зов предвестницы,Неслось к обоим это завтра,Произнесенное на лестнице.

Оно с багетом шло, как рамошник.Деревья, здания и храмыНездешними казались, тамошними,В провале недоступной рамы.

Они трехъярусным гекзаметромСмещались вправо по квадрату.Смещенных выносили замертво,Никто не замечал утраты.1921

МАРГАРИТА

Разрывая кусты на себе, как силок,Маргаритиных стиснутых губ лиловей,Горячей, чем глазной Маргаритин белок,Бился, щелкал, царил и сиял соловей.

Он как запах от трав исходил. Он как ртутьОчумелых дождей меж черемух висел.Он кору одурял. Задыхаясь, ко ртуПодступал. Оставался висеть на косе.

И когда, изумленной рукой проводяПо глазам, Маргарита влеклась к серебру,То казалось, под каской ветвей и дождяПовалилась без сил амазонка в бору.

И затылок с рукою в руке у него,А другую назад заломила, где лег,Где застрял, где повис ее шлем теневой,Разрывая кусты на себе, как силок.1919

МЕФИСТОФЕЛЬ

Из массы пыли за заставыПо воскресеньям высыпали,Меж тем как, дома не застав их,Ломились ливни в окна спален.Велось у всех, чтоб за обедомХотя б на третье дождь был подан,Меж тем как вихрь – велосипедомЛетал по комнатным комодам.Меж тем как там до потолков ихВзлетали шелковые шторы,Расталкивали бестолковыхПруды, природа и просторы.Длиннейшим поездом линеекПозднее стягивались к валу,Где тень, пугавшая коней их,Ежевечерне оживала.В чулках как кровь, при паре бантов,По залитой зарей дороге,Упав, как лямки с барабана,Пылили дьяволовы ноги.Казалось, захлестав из низкойЛиствы струей высокомерья,Снесла б весь мир надменность дискаИ терпит только эти перья.Считая ехавших, как вехи,Едва прикладываясь к шляпе,Он шел, откидываясь в смехе,Шагал, приятеля облапя.1919

ШЕКСПИР

Извозчичий двор и встающий из водВ уступах – преступный и пасмурный Тауэр,И звонкость подков, и простуженный звонВестминстера, глыбы, закутанной в траур.

И тесные улицы; стены, как хмель,Копящие сырость в разросшихся бревнах,Угрюмых, как копоть, и бражных, как эль,Как Лондон, холодных, как поступь, неровных.

Спиралями, мешкотно падает снег.Уже запирали, когда он, обрюзгший,Как сползший набрюшник, пошел в полуснеВалить, засыпая уснувшую пустошь.

Оконце и зерна лиловой слюдыВ свинцовых ободьях. – «Смотря по погоде.А впрочем... А впрочем, соснем на свободе.А впрочем – на бочку! Цирюльник, воды!»

И, бреясь, гогочет, держась за бока,Словам остряка, не уставшего с пираЦедить сквозь приросший мундштук чубукаУбийственный вздор.А меж тем у ШекспираОстрить пропадает охота. Сонет,Написанный ночью с огнем, без помарок,За дальним столом, где подкисший ранетНыряет, обнявшись с клешнею омара,

Сонет говорит ему:«Я признаюСпособности ваши, но, гений и мастер,Сдается ль, как вам, и тому, на краюБочонка, с намыленной мордой, что мастьюВесь в молнию я, то есть выше по касте,Чем люди, – короче, что я обдаюОгнем, как, на нюх мой, зловоньем ваш кнастер?

Простите, отец мой, за мой скептицизмСыновний, но, сэр, но, милорд, мы – в трактире.Что мне в вашем круге? Что ваши птенцыПред плещущей чернью? Мне хочется шири!

Прочтите вот этому. Сэр, почему ж?Во имя всех гильдий и биллей! Пять ярдов —И вы с ним в бильярдной, и там – не пойму,Чем вам не успех популярность в бильярдной?»

– Ему?! Ты сбесился? – И кличет слугу,И, нервно играя малаговой веткой,Считает: полпинты, французский рагу —И в дверь, запустя в привиденье салфеткой.1919

ТЕМА С ВАРИАЦИЯМИ

Вы не видали их,

Египта древнего живущих изваяний,

С очами тихими, недвижных и немых,

С челом, сияющим от царственных венчаний.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Но вы не зрели их, не видели меж нами

И теми сфинксами таинственную связь.

Ап. Григорьев