Стихотворения

Рубцов Николай Михайлович

Уже говорилось, что поэзия Рубцова раскрывает то единство человека и мира, которое «невыразимо» на обычном языке. Стихия света как раз и является своего рода осуществлением этого единства, тем «материалом», или, если угодно, «языком», в котором свободно, органически и равноправно сливаются «голоса» мира и человеческой души.

Стихия света уже сама по себе есть нечто такое, что в равной мере свойственно миру и человеческому духу. И слово «свет» обозначает душевное состояние столь же естественно, как и состояние мира. В поэзии Рубцова, например: Я вспоминаю, сердцем посветлев… Душа, излучавшая свет… С душою светлою, как луч… Светлеет

грусть… И вот явилось просветленье моих простых вечерних дум… От прежних чувств остался, охладев, спокойный свет…

Свет души свободно связывается со светом мира или даже переходит в него (и обратно):

…Надежды, скрытые в душе,Светло восходят в день цветущий…Светлый покой опустился с небесИ посетил мою душу!..…Звездный небосводПолон светлых дум……И всей душой, которую не жальВсю потопить в таинственном и милом,Овладевает светлая печаль,Как лунный свет овладевает миром…

(Здесь «светлая печаль» – своего рода синоним «лунного света».)

…Вдруг вспыхнут все огни эфира,И льется в душу свет с небес…

Однако такое прямое, открытое соотнесение света мира и света души не очень характерно для поэзии Рубцова. Для нее типичны сложные и тонкие связи «внешнего» и «внутреннего» света, и в конечном счете эти связи есть повсюду. Свет всегда объединяет, сливает воедино мир и человеческую душу, стирая границу между ними.

Это обусловлено, в частности, тем, что свет в поэтическом мире Николая Рубцова предстает как необычайно гибкая, богатая движением и оттенками, полная жизни стихия. И это наиболее существенно.

До сих пор я стремился показать, какую большую роль играет свет в поэзии Рубцова. Но само по себе это еще ничего не говорит об ее достоинствах, об ее художественной ценности. Любой версификатор способен перенасытить свои стихи световыми деталями. Важно не то, что в рубцовских стихах много света, но то, что свет выступает как живая, проникнутая смыслом поэтическая реальность.

Очень многообразны оттенки и, так сказать, градации света в поэзии Рубцова, что отчетливо видно, например, в его световых эпитетах: 1) пламенный, раскаленный, огненный, огнистый, горящий, лучистый, излучающий, светящийся, озаряемый, сияющий, яркий, ясный; 2) мерцающий, зыбкий, туманный, пасмурный, тусклый, гаснущий, смутный, расплывчатый, мглистый, мутный, сумрачный, хмурый, поблекший; 3) потемневший, мрачный, померкший, погаснувший, беспросветный, кромешный и многие другие.

Но дело не столько в многообразии, сколько в подвижности, гибкости этой световой гаммы, создающей живую жизнь света. Свет создает глубину поэтического мира. Цвет, например, предстает как поверхность, плоскость, которая непроницаема; между тем световой образ ведет взгляд вглубь, у него есть третье измерение. Наконец, свет в поэзии Николая Рубцова воспринимается не только в зрительном плане; он воспринимается как бы всем существом.

Все это определяет непосредственную эстетическую ценность стихии света в поэтическом

мире Николая Рубцова. Кстати сказать, свет прямо осознается как ценность во многих стихах – ценность одновременно и эстетическая, и нравственная.

Стихи о старике – своего рода носителе идеи добра – заканчиваются так:

…Идет себе в простой одеждеС душою светлою, как луч.

Той же нотой завершаются стихи о «русском огоньке», чей «тихий свет» является как спасение:

…С доброй верою дружа,Среди тревог великих и разбояГоришь, горишь, как добрая душа,Горишь во мгле, и нет тебе покоя.

Характерны и строки о том времени, когда

…Чингисхана сумрачная теньНад целым миром солнце затмевала,И черный дым летел за перевалы,К стоянкам светлых русских деревень…

Или такие строки:

…И страшно немногоБез света, без друга…

И, наконец, особенно содержательный образ:

…Когда душе моейЗемная веет святостьИ полная рекаНесет небесный свет…

Свет в поэзии Николая Рубцова – это душа мира и в то же время истинное содержание человеческой души, «святое» в ней. В стихии света мир и человеческая душа обретают единство, говорят на одном «языке».

Мне могут возразить, что контраст света и тьмы и их ценностное соотношение извечно существует в народном сознании, и Николай Рубцов, так сказать, не открыл здесь ничего нового. Да, поэт действительно исходит из народного мироощущения. Но он дал древней идее света новое и вполне своеобразное, глубоко личностное бытие.

Стихия света в его поэзии предстает как поэтическая реальность, в которой совершается сложная, многогранная и в то же время единая жизнь. Эта жизнь воспринимается не только, так сказать, зрительно, но и всей целостностью нашего восприятия, ибо в стихии света преодолевается граница мира и души, свет непосредственно переходит, переливается из мира в душу и обратно.

Стихия света создает ту внутреннюю, глубинную музыкальность рубцовской поэзии, которая, как уже говорилось, по-настоящему роднит ее с искусством музыки. Стихотворный ритм и звуковая стройность лишь подкрепляют, поддерживают живущую в глубине музыку поэзии Николая Рубцова, музыку, которая отчетливо слышна, скажем, в этих вот просквоженных стихией света строфах:

Летят журавли высокоПод куполом светлых небес,И лодка, шурша осокой,Плывет по каналу в лес.И холодно так, и чисто,И светлый канал волнист,И с дерева с легким свистомСлетает прохладный лист…И словно душа простаяПроносится в мире чудес,Как птиц одиноких стаяПод куполом светлых небес…