СТИХОТВОРЕНИЯ

Бёрнс Роберт

О лисице, которая сорвалась с цепи и убежала от мистера Гленридделя

Свободу я избрал сюжетом –Не ту, любезную портам,Язычницу с жезлом и в шлеме,Воспетую в любой поэмеБылых времен. Совсем инойВстает свобода предо мной.Она мне чудится игривойКобылкой юной, легкогривой.Как яблоко, она крепка,Как полевая мышь, гладка,Но неумелому жокеюНа всем скаку сломает шеюИ, закусивши удила,Умчится дальше, как стрела.Теперь, перевернув страницу,Я расскажу вам про лисицу,Как меж родных шотландских скалОхотник рыжую поймалИ как дала дикарка ходуИз душной клетки на свободу.Гленриддель, убежденный виг!Зачем ты, изменив на мигСвоим идеям, дочь природыЛишил священных прав свободы?Как мог ты, преданный добру,Бедняжку ввергнуть в конуруИ цепью приковать, как суку,К березе, дубу или буку?Гленриддель, честный гражданин,Своей отчизны верный сын,Прогуливаясь у темницыСидящей на цепи лисицы,Ты день за днем, за часом часС друзьями обсуждал не разВеликие идеи века –Права на вольность человекаИ право женщины любойСвободной быть, а не рабой.Лисица чутко вам внимала.Она наслушалась немалоО хартиях народных прав,О

судьбах королей, держав,О якобитах, вигах, ториИ о кровавом их раздоре.Она услышала рассказО том, что делалось до нас, –Как ангелы в былые годы,Восстав, отпали от свободы,За что, покинув райский сад,Попали на галеры в ад;Как в голову пришло НемвродуЦепями оковать свободу,Как был закован пол мужскойСемирамидиной рукой(Бог покарай СемирамидуЗа эту тяжкую обиду!)И как с тех пор, покинув трон,Мужья бояться стали жен.Лиса наслушалась историй,Как древний Ксеркс – персидский тори –Не знал важнее ремесла,Чем резать глотки без числа,Пока не объяснила СпартаЕму, что значит "Magna Charta";Как диктовал указы РимПокорным данникам своимИ как полировал их нравыЕго огонь и меч кровавый.Однако надо знать и честь, –Примеров всех не перечесть, –Но из плеяды знаменитойМы упомянем Билли Питта,Что, как мясник, связав страну,Распотрошил ее казну.Все это слушала лисицаКак ревностная ученица.Красноречивей сотни книгЕй объяснил хозяин-виг,Какой царит у нас порядок,В чем наша слава, в чем упадок.Она услышала, что злоДобра немало принесло,Поскольку жулики и плуты –Творцы свободы пресловутой… [7]

7

Это стихотворение автором незакончено (Примечание С. Маршака)

Ничего

С приветом я к вам посылаюПегаса – конька своего.Спросите, чего я желаю,И я вам скажу: ничего!Простите беспечность поэта.Дышу я – и только всего.А шум деловитого светаНе стоит подчас ничего.Процентщика мучат тревоги.Червонец – его божество.Но вот подведет он итоги –И что же найдет? Ничего.Отвешивать должен поклоныВельможа-старик для того,Чтоб графской добиться короны,А что ему в ней? Ничего.Унылая ряса пресвитера –Заветная цель одного.Другой добивается митры.А суть-то одна: ничего.Влюбленному жизни дорожеНа свете одно существо.Но вот он женился – и что жеНашел под тряпьем? Ничего,Рифмует порт беспокойныйИ верит: его мастерствоТоржественных лавров достойно.А что его ждет? Ничего.Храбрится буян, угрожая,Но тщетно его хвастовство,И, кроме свирепого лая,Не жди от него ничего.Не верит поэту девица –Ни просьбам, ни вздохам его,Но скоро она убедится,Что страшного нет ничего.Ей по сердцу ласки поэта.Упрямец достиг своего,А что обещал ей за это?Но правде сказать, ничего…Священник громит за невериеС амвона ее и его.Но попусту бьет артиллерия –Поправить нельзя ничего.Прощайте! У бурного моряЯ жду корабля своего.И, если погибну я вскоре,Что вам эта смерть? Ничего.Останусь готовым к услугамДо смертного дня моего –Коль есть у вас что-нибудь, – другом,И другом, коль нет ничего!

Две собаки

Где в память Койла-короляЗовется исстари земля,В безоблачный июньский день,Когда собакам лаять лень,Сошлись однажды в час досугаДва добрых пса, два верных друга.Один был Цезарь. Этот песВ усадьбе лорда службу нес.И шерсть и уши выдавали,Что был шотландцем он едва ли,А привезен издалека,Из мест, где ловится треска.Он отличался ростом, лаемОт всех собак, что мы встречаем.Ошейник именной, с замком,Прохожим говорил о том,Что Цезарь был весьма почтеннымИ просвещенным джентльменом.Он родовит был, словно лорд,Но – к черту спесь! – он не был гордИ целоваться лез со всякойЛохматой грязною собакой,Каких немало у шатровЦыган – бродячих мастеров.У кузниц, мельниц и лавчонок,Встречая шустрых собачонок,Вступал он с ними в разговор,Мочился с ними на забор.А пес другой был сельский колли,Веселый дома, шумный в поле,Товарищ пахаря и другИ самый преданный из слуг.Его хозяин – резвый малый,Чудак, рифмач, затейник шалый –Решил – кто знает, почему! –Присвоить колли своемуПрозванье "Люат". Имя этоНосил какой-то пес, воспетыйВ одной из песен иль балладТак много лет тому назад.Был этот Люат всем по нраву.В лихом прыжке через канавуНе уступал любому псу.Полоской белой на носуСамой природою отмечен,Он был доверчив и беспечен.Черна спина его была,А грудь, как первый снег, бела.И пышный хвост, блестящий, черный,Кольцом закручен был задорно.Как братья, жили эти псы.Они в свободные часыМышей, кротов ловили в поле,Резвились, бегали на волеИ, завершив свой долгий путь,Присаживались отдохнутьВ тени ветвей над косогором,Чтобы развлечься разговором.А разговор они велиО людях – о царях земли.

Цезарь

Мой честный Люат! Верно, тяжкийУдел достался вам, бедняжки.Я знаю только высший круг,Которому жильцы лачугДолжны платить за землю птицей,Углем, и шерстью, и пшеницей.Наш лорд живет не по часам,Встает, когда захочет сам.Открыв глаза, звонит лакею,И тот бежит, сгибая шею.Потом карету лорд зовет –И конь с каретой у ворот.Уходит лорд, монеты прячаВ кошель, длинней, чем хвост собачий,И смотрит с каждой из монетГеорга Третьего портрет.До ночи повар наш хлопочет,Печет и жарит, варит, мочит,Сперва попотчует господ,Потом и слугам раздаетСупы, жаркие и варенья, –Что ни обед, то разоренье!Не только первого слугуЗдесь кормят соусом, рагу,Но и последний доезжачий,Тщедушный шут, живет богаче,Чем тот, кто в поле водит плуг.А что едят жильцы лачуг, –При всем моем воображеньеЯ не имею представленья!

Люат

Ах, Цезарь, я у тех живу,Кто дни проводит в грязном рву,Копается в земле и в глинеНа мостовой и на плотине,Кто от зари до первых звездДробит булыжник,

строит мост,Чтоб прокормить себя, хозяйкуДа малышей лохматых стайку.Пока работник жив-здоров,Есть у ребят и хлеб и кров,Но если в нищенский приютПодчас болезни забредут,Придет пора неурожаевИль не найдет бедняк хозяев, –Нужда, недуги, холодаСемью рассеют навсегда…А все ж, пока не грянет буря,Они живут бровей не хмуря.И поглядишь, – в конце концовНемало статных молодцовИ прехорошеньких подружекВыходит из таких лачужек.

Цезарь

Однако, Люат, вы живетеВ обиде, в нищете, в заботе.А ваши беды замечатьНе хочет чопорная знать.Все эти лорды на холопов –На землеробов, землекопов –Глядят с презреньем, свысока,Как мы с тобой на барсука!Не раз, не два я видел дома,Как управитель в день приемаВстречает тех, кто в точный срокЗа землю уплатить не мог.Грозит отнять у них пожитки,А их самих раздеть до нитки.Ногами топает, кричит,А бедный терпит и молчит.Он с малых лет привык боятьсяМошенника и тунеядца…Не знает счастья нищий люд.Его удел – нужда и труд!

Люат

Нет, несмотря на все напасти,И бедняку знакомо счастье.Знавал он голод и мороз –И не боится их угроз.Он не пугается соседстваНужды, знакомой с малолетства.Богатый, бедный, старый, юный –Все ждут подарка от фортуны.А кто работал свыше сил,Тем без подарка отдых мил.Нет лучшей радости на свете,Чем свой очаг, жена и дети,Малюток резвых болтовняВ свободный вечер у огня.А кружка пенсовая с пивомЛюбого сделает счастливым.Забыв нужду на пять минут,Беседу бедняки ведутО судьбах церкви и державыИ судят лондонские нравы.А сколько радостей простыхВ осенний праздник всех святых!Так много в городах и селахЗатей невинных и веселых.Людей в любой из деревеньРоднит веселье в этот день.Любовь мигает, ум играет,А смех заботы разгоняет.Как ни нуждается народ,А Новый год есть Новый год.Пылает уголь. Эль мятежныйКлубится пеной белоснежной.Отцы усядутся кружкомИ чинно трубку с табакомПередают один другому.А юность носится по дому.Я от нее не отстаюИ лаю, – так сказать, пою.Но, впрочем, прав и ты отчасти.Нередко плут, добившись власти,Рвет, как побеги сорняковИз почвы, семьи бедняков,Стремясь прибавить грош к доходу,А более всего – в угодуОсобе знатной, чтобы с нейСебя связать еще тесней.А знатный лорд идет в парламентИ, проявляя темперамент,Клянется – искренне вполне –Служить народу и стране.

Цезарь

Служить стране?… Ах ты, дворняжка!Ты мало знаешь свет, бедняжка.В палате досточтимый сэрПовторит, что велит премьер.Ответит "да" иль скажет "нет",Как пожелает кабинет.Зато он будет вечерамиБлистать и в опере, и в драме,На скачках, в клубе, в маскараде,А то возьмет и скуки радиНа быстрокрылом кораблеМахнет в Гаагу и в Кале,Чтобы развлечься за границей,Повеселиться, покружитьсяДа изучить, увидев свет,Хороший тон и этикет.Растратит в Вене и ВерсалеФунты, что деды наживали,Заглянет по пути в Мадрид,И на гитаре побренчит,Да полюбуется картинойБоев испанцев со скотиной.Неаполь быстро оглядев,Ловить он будет смуглых дев.А после на немецких водахВ тиши устроится на отдыхПред тем, как вновь пуститься в путь,Чтоб свежий вид себе вернутьДа смыть нескромный след, которыйОставлен смуглою синьорой…Стране он служит?… Что за вздор!Несет он родине позор,Разврат, раздор и униженье.Вот каково его служенье!

Люат

Я вижу, эти господаРастратят скоро без следаСвои поля, свои дубравы…Порой и нас мутит лукавый.– Эх, черт возьми! – внушает черт. –Пожить бы так, как этот лорд!…Но, Цезарь, если б наша знатьБыла согласна променятьИ двор и свет с его отравойНа мир и сельские забавы, –Могли прожить бы кое-какИ лорд, и фермер, и батрак.Не знаешь ты простого люда.Он прям и честен, хоть с причудой.Какого черта говорят,Что он и зол и плутоват!Ну, срубит в роще деревцо,Ну, скажет лишнее словцоИль два по поводу зазнобыОдной сиятельной особы.Ну, принесет к обеду дичь,Коль удалось ее настичь,Подстрелит зайца на охотеИль куропатку на болоте.Но честным людям никогдаНе причиняет он вреда.Теперь скажи: твой высший светВполне ли счастлив или нет?

Цезарь

Нет, братец, поживи в палатах –Иное скажешь о богатых!Не страшен холод им зимой,И не томит их летний зной,И непосильная работаНе изнуряет их до пота,И сырость шахт или канавНе гложет каждый их сустав.Но так уж человек устроен:Он и в покое неспокоен.Где нет печалей и забот,Он сам беду себе найдет.Крестьянский парень вспашет полеИ отдохнет себе на воле.Девчонка рада, если в срокЗа прялкой выполнит урок.Но люди избранного кругаНе терпят тихого досуга.Томит их немочь, вялость, лень.Бесцветным кажется им день,А ночь – томительной и длинной,Хоть для тревоги нет причины.Не веселит их светский бал,Ни маскарад, ни карнавал,Ни скачка бешеным галопомПо людным улицам и тропам…Все напоказ, чтоб видел свет,А для души отрады нет!Кто проиграл в турнире партий,Находит вкус в другом азарте –В ночной разнузданной гульбе.А днем им всем не по себе.А наши леди!… Сбившись в кучку,Они, друг дружку взяв под ручку,Ведут душевный разговор…Принять их можно за сестер.Но эти милые особыПолны такой взаимной злобы,Что, если б высказались вслух,Затмить могли чертей и шлюх.За чайной чашечкой в гостинойОни глотают яд змеиный.Потом, усевшись за столы,Играют до рассветной мглыВ картишки – в чертовы картинки.Плутуют нагло, как на рынке,На карту ставят весь доходКрестьянина за целый год,Чтобы спустить в одно мгновенье…Бывают, правда, исключенья –Без исключений правил нет, –Но так устроен высший свет… ________Давно уж солнце скрылось прочь,Пришла за сумерками ночь…Мычали на лугу коровы,И жук гудел струной басовой,И вышел месяц в небеса,Когда простились оба пса.Ушами длинными тряхнули,Хвостами дружески махнули,Пролаяв: – Славно, черт возьми,Что бог не создал нас людьми!И, потрепав один другого,Решили повстречаться снова.