Стиль подлеца

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Добрый вечер, — отрывисто сказал вошедший.

— Скорее уже ночь, — уточнил Дронго. Хозяин усмехнулся. Он оценил самообладание пленника. Ему понравилась первая фраза Дронго.

— Вы, очевидно, знаете меня? — спросил он.

— Знаю. Ваши фотографии не сходят с первых полос журналов и газет, не говоря уже про телевидение.

— Очень хорошо. Значит, мы будем говорить более предметно. Вы, наверное, догадываетесь, почему вас… э… попросили сюда приехать.

— Попросили? — иронично переспросил Дронго. — Впрочем, если это сейчас так называется, то тогда вы правы.

— Я не собираюсь с вами дискутировать. Если вам не нравится слово «попросили», замените его на «пригласили». Суть дела не меняется.

Признаюсь, я давно хотел с вами познакомиться. Много о вас слышал. Говорят, что вы специалист по решению самых головоломных задач специфического свойства.

Дронго промолчал. Такая фраза звучала почти комплиментом. Соглашаться было нескромно, отрицать вообще глупо, поэтому он промолчал.

— Я с самого начала подозревал, что Александр Михайлович придумает какой-нибудь ход, но, признаюсь, не думал, что он найдет и пригласит именно такого специалиста, как вы. Сильный ход. Его невозможно было просчитать. И нужно сказать, вы сразу же развили бешеную активность. Но не учли двух обстоятельств. Во-первых, мы предусмотрели практически все варианты решения нашей проблемы. Во-вторых, мы наняли специалиста, который, смею надеяться, не только ни в чем вам не уступает, но и в чем-то превосходит. Превзошел — пока что.

— Уорд Хеккет, — сказал Дронго, — я должен был догадаться, что только вы можете его купить и пригласить для решения задачи столь «специфического свойства», — не удержавшись, процитировал он собеседника.

Тот улыбнулся. Очевидно, он ценил в людях чувство юмора. Тем более в такой ситуации. Подсознательно Дронго выбрал самый удачный тон и линию поведения — не стал оправдываться, чем невольно вызвал симпатию сидящего противника.

— Мне говорили, что он лучший в Европе специалист, — кивнул хозяин дома, — однако, судя по вашей активности, вы решили доказать, что можете с ним потягаться. Но вы не учитываете, что он сражается против вас не в одиночку. А когда мы вместе… Неужели я должен объяснять вам, что у вас нет шансов? Ни единого. Вообще — никакой надежды.

— Тогда почему вы так беспокоитесь? — спросил Дронго. — Или ваши наручники — свидетельство справедливости ваших слов? По-моему, вы все-таки опасаетесь, если решились на похищение. Я сразу понял, что только вы могли так четко и быстро вычислить, где именно я живу, организовать похищение и привезти меня сюда. Однако вы зря теряете время. Вам следовало меня сразу убить, и проблем бы поубавилось.

— Вы меня не поняли, — широко улыбнулся хозяин дома и, поднявшись, подошел к двери. Очевидно, за дверью находился тот самый громила, который руководил операцией похищения. Войдя в комнату, он подошел к Дронго, вопросительно глядя на вставшего рядом хозяина дома.

— Да, да, — кивнул тот, — снимайте. Дронго с некоторым удивлением наблюдал, как с него снимают наручники. После чего громила еще раз посмотрел на своего хозяина и, дождавшись взмаха его руки, вышел из комнаты, не забыв прихватить обе пары наручников. Дронго растер затекшие руки.

— Надеюсь, вы человек благоразумный, — улыбнулся еще раз хозяин дома, усаживаясь в — свое кресло, — я только хотел вам показать, что вас привезли сюда для беседы со мной. Исключительно для беседы. Мне хотелось прояснить ситуацию, чтобы вы поняли реальное положение вещей.

— Я не совсем вас понял.

— Как я вам сказал, у вас нет шансов на успех. Даже минимальных. Так стоит ли продолжать ненужную игру? Вы даете иллюзорные надежды Александру Михайловичу и его покровителю на иное решение вопроса по аукциону. Зачем продолжать нервировать всех, в том числе, не скрою, и нас. Не лучше ли признать свое поражение и благоразумно отказаться от попыток изменить уже предопределенное решение по аукциону. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Аукцион все равно выиграет наша компания. Вы только потеряете время,

заимеете кучу неприятностей и испытаете горечь разочарования от поражения. Я предлагаю заменить все это работой на нашу компанию. Разумеется, не сейчас. Вы испытываете моральное неудобство от факта перехода к нам. Это надо пережить. Но в следующий четверг уже состоится аукцион, результаты которого, повторяю, предрешены. После этого вы можете уже с чистой совестью работать на нашу компанию. Насколько я понял, никаких других обязательств у вас нет? Вы работаете за хороший гонорар, и я уверен, что мы можем договориться по этому пункту. Или вы испытываете особую любовь именно к компании Александра Михайловича?

Дронго расхохотался. Ему нравился стиль общения противника. Ему был даже симпатичен хозяин дома, так легко и спокойно говоривший О самых сложных вещах. Кажется, собеседники испытывали, вопреки ситуации, нечто, похожее на взаимную симпатию.

— Я не испытываю никаких чувств ни к одной из компаний, — ответил Дронго, — я вообще не люблю вмешиваться в подобные истории. Занимаюсь чисто криминальными аспектами.

— Ну и продолжали бы в том же духе, — улыбнулся хозяин дома. — Зачем вы полезли в это противостояние? Вы ведь уже поняли, что речь идет не об обычном убийстве. Конечно, жаль девушку, говорят, она была даже красивой, но согласитесь, что это всего-навсего способ достижения цели. Как цинично это ни звучит. Многие люди были заинтересованы в том, чтобы остановить Александра Михайловича любой ценой.

— Что я должен делать? — спросил Дронго.

— Для начала прекратить свое расследование. Оно все равно не имеет никаких шансов на успех. Отдохните дома до следующего четверга. Если вам скучно оставаться в Москве, можете уехать куда вам только заблагорассудится. На Сейшелы, на Багамы, хоть в Антарктиду. После вашего возвращения мы поговорим более предметно. Кстати, отдых мы вам оплатим. По высшему разряду.

— Ну да, конечно. Сумма контракта по аукциону несколько миллиардов долларов, — вспомнил Дронго. — Полагаю, вы готовы оплатить мой отдых даже на Луне.

— Не шутите. У меня к вам серьезное предложение. Оставаясь с Александром Михайловичем, вы рискуете серьезно подорвать свою репутацию. А это гораздо дороже, чем потеря нескольких тысяч долларов.

— Мне не совсем понятно, почему вы меня так уговариваете? Не легче ли было бы меня просто убрать? — спросил Дронго, внимательно наблюдая за реакцией своего собеседника. — Или вы убежденный альтруист?

— Ни в коем случае. Начнем с того, что, если мы сейчас уберем вас, Александр Михайлович и его покровители, — при этих словах губы говорившего презрительно дрогнули, — решат, что я испугался. Подумают, что вы действительно могли добиться успеха, а я просто решительными действиями пресек эту возможность. И у них возникнет иллюзия того, что любую опасность с моей стороны они могут решить. Нанимая пусть даже таких высокопрофессиональных экспертов, как вы, Дронго. А мне важно, очень важно убедить их в абсолютном проигрыше, когда нет и не может быть никаких шансов. Они должны понять, что любая комбинация, которую я продумываю, обречена на успех. Даже если противодействовать мне будет такой эксперт, как вы.

— Но вы тоже попросили Уорда Хеккета помочь вам.

— Это разные вещи. Он придумал комбинацию, с помощью которой мы убедительно демонстрировали наши возможности. Но он тоже всего лишь исполнитель, пусть даже очень талантливый исполнитель. Вы ведь не станете считать своего адвоката полноценным компаньоном только потому, что он дает вам безупречные советы?

— Я, кажется, понял ваши мотивы. Вы хотите абсолютной победы. Не по очкам, а нокаутом? Верно?

— Абсолютно точно. Это мой стиль. Победа нокаутом. Абсолютная победа, когда у соперника нет даже тени сомнений в собственном проигрыше.