Стилист
Шрифт:
– Да нет же! Я имею в виду, что это у вас приклеено к бетону, или из чего там сделаны ваши эти стены тут? Меня интересует оформление данного зала, – как можно небрежнее, чтобы закрепить за собой превосходство, пыталась прояснить ситуацию я. Продавец, кажется, понял и улыбнулся:
– А, ну тогда это обои финские. Там сейчас делают самые модные обои.
– А есть ли у вас образец этого материала, чтобы мы могли показать его знакомому художнику-декоратору? – подхватила Кристина.
– Думаю, вам лучше спросить нашего управляющего, сейчас я его позову – учтиво сказал молодчик.
Через несколько
Я иногда выходила во двор дома с книгой и размышляла. Я чувствовала в себе столько сил и знала, что есть масса дел, которые мне хотелось бы исполнить. Все они сопровождались многочисленными приятными эмоциями от изумленной публики. Я беспокоилась о ней. Когда я смотрела на какого-нибудь прохожего мне так хотелось помочь ему, ну хотя бы подарить ласковое слово или сделать так, чтобы он почувствовал себя стильнее. Чтобы осознал лучшую часть проявлений этого мира, почувствовал себя его достойным гражданином. В этих гуманистических порывах я позволяла себе спокойно сидеть и читать. Что может быть более эгоистично, чем знать, что ты можешь действовать и сложить руки? Я прогуливалась, заходила в кафе, изредка чувствовала себя одинокой.
Однажды вечером Кристина назначила деловую встречу в торговом центре. Я закончила в тот день свои дела рано и решила составить ей компанию. Ее партнеры оказались крайне скучными людьми. Я пару раз некорректно пошутила, меня никто не понял, и я, приняв на себе недоумевающий взгляд Кристы, ретировалась.
Вышла в парк, там же был и бассейн, было и уличное кафе. Официанты ходили в белых набедренных повязках. От травы исходила свежесть и прохлада. На глади воды в бассейне отражалась еле заметная, бледная на темнеющем небе луна. Деревья выглядели как на картинах Сезанна, а листья у них били правильной овальной формы. Они уже успели окрепнуть за ту часть весны, что уже прошла: в каждом листочке била ключом жизнь, между ними шла схватка за свет. Странное и искаженное впечатление о природе иногда достается городскому жителю. Оно похоже на воспоминание о прошлом других людей. Многие никогда не видели зайца, к примеру, но каждый ребенок знает, что они боятся волков. Я представила себе ошибочное представление о древнем танце. Мне захотелось попробовать исполнить его рядом с костром, водоемом. Подошла к бассейну, воду в нем не сравнить ни с гейзером, ни с джакузи – она спокойная. Я откупорила свои каналы и позволила моей воде вылиться из меня в танце. Откуда он пришел ко мне? Что он значил? Почему такой темп? Много ли в нем было человеческого? Как он сочетался со стилем моей одежды? О чем думала я и о чем мои свидетели? Была ли музыка рядом?
Я немного забылась и вернулась, только увидев среди направленных в мою сторону взглядов знакомые мне глаза. Может быть, я бы и в бассейн прыгнула. А почему и нет? То были Ира и Митя, с которыми я познакомилась на старой квартире Кристины.
Я подошла к ним и поздоровалась.
– Привет-привет. Лиза, приходи на нашу вечеринку в клубе «Звон» на бывшем колокололитейном заводе.
Мне вручили приглашения.
– Да, приходи, будет весело. Будет то-то, то-то и то-то.
Я слушала и не слушала одновременно. Больше удивляли их мимика и жесты. Говорили они странно и быстро. Были милы. Почему они позвали меня? Вот бы развеселить их.
– Я, разумеется, приду, и не одна, и все такое…
Они
– Мне пора.
Снова съемки. На некоторых проектах встречала Глеба. Он был всегда подтянут. Все делал четко и без лишних движений, был со всеми обходителен и в тоже время держался достойно. Мне нравилось, как он снимает. У него какой-то другой подход к работе, нежели мой. И может быть, цели были другими, но результат и ответы на вопросы я не могла не оценить. Сложно было вообразить себе такой организованный мужской внутренний мир. Я как-то сразу начала уважать его. Иногда он обращался ко мне с вопросом, и потом внимательно слушал. Порой мы уходили от предмета рассуждения. Я сбивалась, и мне хотелось исправиться, наверстать упущенное. Странно, но казалось, что в тех разговорах было что-то важное и значимое. Если не для окружавших нас людей, то хотя бы для нас двоих. То, что могло показаться кому-то сложным, на самом деле было просто как элементарная частица.
Через некоторое время я стала замечать, что если долго его не вижу, то чего-то не хватает. Он как будто бы держал меня в тонусе духовном. Однажды я показала ему несколько своих фотографий, выполненных некоторое время назад другими фотографами, а он сказал, что в жизни я гораздо красивее, чем на этих снимках, и мой портрет можно сделать гораздо лучше. Я потом часто вспоминала те емкие формулировки, которыми он пользовался для своих высказываний. Я не могла не ответить ему взаимностью, набралась смелости и сказала, что мне это очень приятно, что я польщена и очень ценю его мнение.
Все это располагало к дальнейшему с ним общению, которое становилось все увлекательнее. Глеб затем решил, что мы можем встретиться не только на съемке, но и в нерабочее время, и предложил пойти вместе посмотреть один перформанс, который делал довольно модный в Москве артист со своим коллективом. Это происходило на клубной площадке центра. Перед началом мы решили перекусить вместе. Сели за столик, я ощутила его физическую близость, и, что удивительно, мне было комфортно и спокойно быть рядом с ним. Неожиданные беседы без тени обид и сомнений, казалось, что диалог безупречен. Мы очень хорошо понимали друг друга, о чем бы ни говорили. Закончив трапезу и обратив свой взор на зрелище, мы рассеяли внимание в пространстве перформанса и ощутили себя королями с полным порядком во всех внутренних и внешних делах.
Представление, как его называли, было на тему хаоса и единства материи. На сцене появились актеры. Я сразу же стала рассматривать костюмы. На некоторых были маски. Из угла выбегали в танце люди с нарисованными лицами и одеждой. Громко скандировали быстрые и четкие реплики. Все звуки утопали в музыкальном круговороте, и раздающееся как фон пение было напоминанием о людях, которые живут повсюду, рядом с нами, в то время как ежесекундно нас встречает новое рождение и новая смерть. Группа персонажей была одета как с иголочки. Мы с Глебом наслаждались их словами. Это символ доли порядка, который лишь изредка случался в наших мыслях. Я была рада смотреть на это вместе с Глебом. Все зрители казались мне нарядными и причесанными. Торжественная обстановка царила во мне, а в перформансе хаос буйствовал и уничтожал любое начинание, будь то приветствие героев или описываемый лучом круг. Светодиоды вспыхивали в заданной последовательности, затем тухли и оказывались забытыми. Однако для нас с Глебом все это стало законным началом отношений, которым, казалось, не суждено было погаснуть. Мне понравился перформанс тем, что, несмотря на огромное количество используемых средств и стилей исполнения, в целом все было довольно гармонично. Я впервые задумалась об отличительной черте моего времени. Эклектизм, впрочем, может носить лишь локальный характер.