Стирая границы
Шрифт:
Проблема Родригеза в том, что он допустил ошибку и оценил мои способности, не увидев меня в деле.
– Проведи со мной три раунда, – бросаю я вызов. – Если я выиграю, ты представишь меня Камачо.
– Ты бросаешь мне вызов?
– Да.
Уголок его рта поднимается в изумлении.
– А если выиграю я?
Я смотрю прямо ему в глаза.
– Не выиграешь.
– Ты нахальный сукин сын, а? – Я чувствую, что все взгляды прикованы к нам. Парни вроде Родригеза не откажутся от вызова, потому что на кону их гордость. Некоторые рискнут всем,
Один удар за тридцать секунд?
– В чем подвох?
Он широко раскидывает руки.
– Его нет. Если у тебя не хватит сноровки для одного удара, то ничего не выйдет.
Я протягиваю руку.
– Договорились.
Он ее пожимает. Сделка заключена.
Я возвращаюсь к Пабло.
– Будешь моим секундантом? Ты сказал, что поддержишь меня.
– Я не сказал, что поддержу. – Пабло так отчаянно качает головой, что, кажется, у него будет сотрясение мозга. – Я сказал, что тебе нужно быть более общительным, чтобы у тебя была команда, которая поддержит тебя. Я не команда.
– Ну, ты все, что у меня есть.
Он вытягивает шею и смотрит на Родригеза и его приятелей, которые теперь стоят на ринге и готовят его к бою.
– Думаешь, ты сможешь нанести один удар за тридцать секунд? Не пойми меня неправильно, ты прекрасный боец, Хесс. Но он пробыл на ринге дольше, чем ты. Он может просто танцевать вокруг и выставить тебя полным дураком.
– Я не собираюсь выглядеть как дурак. Я знаю, что могу справиться. Ты со мной?
Пабло разминает плечи, словно это он собирается драться.
– Ладно, я с тобой.
Когда я занимаю свое место в углу в полной готовности, ко мне подходит хозяин спортзала.
– Ты неплохой боец, Райан, – говорит он. – Но Матео Родригез – это не шутки. Если ты остановишься хоть на секунду или отвлечешься, он отобьет тебя, как кусок сырого мяса. Эти тридцать секунд покажутся тридцатью минутами.
Я киваю.
– Ты и Родригезу сказал такое обо мне?
Проянски качает головой.
– Нет. Это ты андердог [21] .
21
Термин, означающий сторону с заведомо наименьшими шансами на победу.
Я был андердогом всю свою жизнь, так что его слова меня не расстраивают. Наоборот, они лишь делают меня сильнее и заставляют сосредоточиться на цели. Один хороший удар. Все, что нужно.
– У него сильный удар, но он слаб в обороне, так что остерегайся его мощи, – говорит мне Пабло, когда Проянски присоединяется к зрителям за рингом. – Я видел, как он вырубил парня одним ударом в первом раунде. Не подбирайся к нему так близко.
– Если я не подберусь поближе, как же мне нанести хороший удар? – спрашиваю я.
Пабло пожимает плечами.
– Ты прав, чувак.
Когда звенит звонок, сообщая о начале боя, мы с Родригезом двигаемся по кругу на ринге. Он несколько раз попадает в воздух, когда я уворачиваюсь от его ударов. Одна из этих воздушных бомб дает мне шанс ударить по печени, но я лишь задеваю его, и он отходит.
– Думаешь, что сможешь? – дразнит меня Родригез, пока мы движемся по рингу.
– Без проблем. – Я делаю ему знак подойти ближе. – Почему бы тебе не атаковать?
– Я жду, когда ты сделаешь шаг. Мы тут уже десять секунд, а у тебя ни черта не выходит.
– У меня есть время, – уверенно отвечаю я.
– Тик-так. Не забудь держать руки перед собой, – говорит он снисходительно, словно это мой первый бой.
Он и понятия не имеет, что именно на ринге я чувствую себя комфортно. Когда я здесь, все остальное не имеет значения.
Как правило, я терпеливый боец и анализирую своего оппонента. Это позволяет мне быть непредсказуемым. Иногда я стою поодаль, а иногда предпочитаю сократить расстояние и ударить быстро и сильно. Мне не подходит какая-то одна техника, и мне нравится их менять. Проблема в том, что этот раунд не длится привычные три минуты. У меня всего тридцать секунд. Пришло время делать ход.
Пабло говорит, что у Родригеза сильный удар, а это означает, что он может быть медленным, но безумно мощным. Пусть ему кажется, что он может нанести удар и вырубить меня. А потом я бросаюсь к цели.
Я сокращаю расстояние и вижу жажду крови в глазах Родригеза. Я знаю, что от его удара будет больно, но я к нему готов.
Он думает, что победил.
Он наносит апперкот, и я отшатываюсь назад, чтобы казалось, будто он справился со мной. Но, очевидно, я крепче, чем кажусь, и притворяюсь лучше, чем он бьет.
Парни с раздутым эго слишком рано радуются.
Когда он поворачивается, чтобы похвастаться победой, я быстро перегруппируюсь и наношу хороший хук ему в челюсть как раз в тот момент, когда в спортзале раздается звонок. Теперь черед Родригеза отшатываться назад.
– В следующий раз не забудь держать руки перед собой, – шучу я.
Я протягиваю ему свои перчатки, потому что больше вражды нет. Родригез пытался заставить меня проявить себя. Он установил планку, и я ей соответствовал. Теперь я получу приз.
Он касается моих перчаток – рукопожатие боксера, означающее уважение.
– Ты крепкий, – говорит он. – Большинство парней вырубились бы от такого апперкота.
– Я не большинство.
– Я вижу.
Сняв перчатки, я встречаюсь с Родригезом и его командой возле ринга.
– Ладно, гринго, ты это заслужил, – говорит он. – Хочешь провести лето, тренируясь в Мексике?
– Конечно. Я готов.
– Хорошо, дружище. – Он передает мне листок бумаги с инструкцией, как проехать в бар на другой стороне границы. – Увидимся в этом баре на следующей неделе, и я организую тебе встречу с Камачо.