Стиви и Темный
Шрифт:
— Что произошло, Стивен?
Стиви поморщился.
— Ничего, мама. Мы просто играли на берегу.
— Почему ты сделал больно Арнольду?
— Я ничего ему не сделал. Честно. Я его даже не трогал.
— Но у него пол лица расцарапано! — Мама заговорила а-теперь-никакого-враньяголосом. — Скажи мне, что случилось, Стиви.
Стиви сглотнул.
— Ну, Арнольд хвастался своим двухколесным велосипедом и… — Стиви, разгорячившись, поднял глаза. — И, мама, у него есть
— Продолжай. — Стиви снова прижался к ней.
Ну, у меня есть Тёмный в норе на отмели, так что я…
— Тёмный? Что это такое?
— Ну… Тёмный — это просто Тёмный. Он не очень хороший. Я держу его в норе с помощью волшебства. Я его немного выпустил, чтобы показать Арнольду, и он сделал ему больно. Но он сам виноват. Он выпрямил пальцы.
Мама вздохнула.
— Что произошло на самом деле, Стиви?
— Но ведь я уже сказал, мамочка! Честно-честно, именно так всё и было!
— По-правде, Стиви? — Она посмотрела ему прямо в глаза. Стиви не отвёл взгляда.
— Да, мамочка, по-правде.
Она снова вздохнула.
— Ну, сынок, я так понимаю, что этот Тёмный такой же, как твои Мистер Боб и Тудди Трут?
— Нет-нет, — помотал головой Стиви. — Мистер Мистер Боб и Тудди Трут хорошие. А Тёмный плохой.
— Ну, значит, больше никогда не играй с ним.
— Я не играю с ним, — запротестовали Стиви. — Я просто держу его взаперти с помощью магии.
— Ладно, сынок. — Она встала и щеткой отряхнула пыль с брюк. — Ради твоей любви к Тудди Труту, не позволяй Тёмному снова обидеть Арнольда. — Она улыбнулась Стиви. Стиви улыбнулся в ответ.
— Хорошо, мамочка. Но это была его ошибка. Он выпрямил пальцы. Как маленький.
В следующий раз, когда Стиви с осликом Эдди играл в ковбоя на отмели, он услышал, как Тёмный зовёт его. Его голос звучал так мягко и ласково, что кто-нибудь мог бы подумать, что голос принадлежит кому-то доброму и хорошему, но Стиви чувствовал под добрыми интонациями совсем недобрый гул, поэтому он убедился, что его карманный амулет при нём, отогнал Эдди подальше, спустился вниз и присел перед норой. Тёмный стоял за волшебными камнями, и он выглядел почти как Арнольд, только глаза были не похожи, и у него было только одно ухо, а ещё веснушки были у него по всему телу, а не только на лице, как у Арнольда.
— Привет, — сказал Темный голосом Арнольда. — Давай играть.
— Нет, — сказал Стиви. — Ты меня не обманешь. Ты все еще Тёмный.
— Я не причиню тебе вреда, — лицо Арнольда растянулось в стороны, пытаясь изобразить улыбку, но получилось это не слишком хорошо. — Выпусти меня, и нам будет очень весело.
— Нет, — ответил Стиви. — Если ты не был плохим, моё волшебство не стало бы тебя удерживать. Я не хочу играть во что-то плохое.
— Почему нет? — спросил Тёмный. — Делать плохо — это весело, а иногда даже очень весело.
— Я знаю, — сказал Стиви, — но только если сделать что-то немножко плохое. А вот если сделать что-то очень плохое, то тебя могут выпороть или поставить в угол, а ещё может разболеться живот, и тогда мама и папа будут любить тебя ещё сильнее, пока не выздоровеешь.
— Да ладно, — сказал Темный. — Мне очень одиноко. Никто никогда не приходит поиграть со мной. Ты мне нравишься. Выпусти меня, и я подарю тебе двухколёсный велосипед.
— В самом деле? — Стиви почувствовал прилив тепла. — По-правде?
— Да, по-правде. И ещё — трёх-с-половиной-лапую кошку.
— О! — Стиви чувствовал себя так, будто наступило рождественское утро. — Честно?
— Честно. Всё, что тебе нужно сделать, это убрать камни и сломать твой карманный амулет, и тогда я тебе дам всё, что ты захочешь.
— Мой амулет? — Стиви почувствовал, как теплота уходит из груди. — Ну уж нет, я ни за что не стану его ломать. Это самая волшебная вещь из всего, что у меня есть, и сделать его было совсем не просто.
— Но я могу дать тебе то, что намного лучше волшебства.
— Ничего не может быть лучше волшебства. — Стиви сжал амулет. — В любом случае, папа пообещал, что купит мне двухколёсный велосипед на день рождения. Когда мне будет шесть лет. А тебе сколько лет?
Тёмный задрожал, раскачиваясь вперед-назад.
— Я стар как этот мир.
Стиви рассмеялся.
— Тогда ты должен знать тётю Фрони. Папа говорит, что она тоже старая, как мир.
— Я гораздо старше этих гор, — сказал Темный. — Давай, Стиви, выпусти меня. Пожалуйста, ну пожалуйста.
— Хорошо, — Стиви потянулся к красному камню. — Только обещай, что будешь хорошим!
— Обещаю.
Стиви колебался. Он чувствовал в голосе Тёмного какие-то фальшивые ноты. Это было похоже на мурлыканье кошки Лили над пойманной мышью. Или на тихое рычание щенка на сусликов, которых тот иногда ел. Это заставило Стиви почувствовать неуверенность, и, пока он сидел на корточках, пытаясь разобраться в своих ощущениях, над верхушками деревьев сверкнула яркая молния, и одновременно с ударом грома застучали первые капли дождя.
— Хорошо, — сказал Стиви, с чувством облегчения поднимаясь на ноги. — Сейчас начнётся дождь. Я не могу сейчас с тобой играть. Я должен идти. Может быть, я смогу прийти и мы увидимся завтра.
— Нет, сейчас! — сказал Тёмный. — Выпусти меня прямо сейчас! — Его лицо — лицо Арнольда — перекосилось, и один глаз соскользнул вниз на щеку. Стиви начал пятиться, глаза его расширились от испуга.
— В другой раз. Мне не разрешают здесь играть, когда начинается буря. Может начаться наводнение.