Сто часов на планете Гондор

Гильбо Евгений Витальевич

– Свобода без границ - миф, - отвечал Торн.
– Границы свободы заложены самою природой человека. И надо всегда придерживаться этих природных границ. Нельзя давать человеку мало свободы - это сушит его душу, губит творческие силы. Но нельзя давать и слишком много - ибо тогда он будет волен творить зло другим. А это зло сужает свободу и права других, и тогда абсолютная свобода медленно превращается в свою противоположность - страшную и униженную несвободу поруганного человека.

Торн перевел дыхание и продолжал с новой силой:

–

Шестьсот лет охраняет империя естественные границы свободы. Да, она иногда прибегает к насилию, да ей приходится что-то ограничивать, принимать не всегда эффективные волевые решения. Но если когда-нибудь Империи суждено погибнуть, то гибель эта начнется с абсолютной всеобщей свободы, за которой наступит хаос всеобщего взаимного насилия и подлинной несвободы. И пройдут столетия, пока удастся вернуться к границам нормы, пока восстановится нынешнее положение вещей и нынешнее процветание. И поэтому я - не с Вами, я - с теми, кто стоит на страже Империи!

Ага, это значит - со мной. Интересно, это он оказывается так долго объяснял этому типу, почему он не за мятежников, а за Империю? У нас, военных, с этим все же проще - раз дал присягу на верность Империи, так и выбирать не приходится: вот друзья, а вот враги. А им, гражданским, надо по этому вопросу так долго спорить! Может решить этот вопрос проще ввести для гражданских присягу на верность Империи, и дело с концом? Почему начальство до этого еще не додумалось?

Но во всяком случае, пора прекращать эту болтовню.

– А я, - говорю, - присягал государю, и дело с концом. Поэтому мое дело навести здесь порядок и покончить с мятежниками. Доспорите в другой раз, хотя как не спорь, кто против Империи, тот против Человечества. Мне надо прорваться на базу, где главные силы, мне надо узнать, как отключается внешняя защита. Как это сделать?

Я подбросил в руке парализатор и направил его на Ноэля.

– Вот, - пробормотал он, - с кем Вы связались Торн! Грубая сила...

Я пнул его ногой, демонстрирую эту самую грубую силу. Он дернулся и еще больше сжался в комок.

– Вы меня не убъете, - произнес он, - пока я Вам не расскажу того, что знаю. А я не буду рассказывать, вот и все. Скоро нас найдут, и я буду нужен Вам живой уже только для того, чтобы быть заложником, чтобы мою жизнь Вы смогли поменять на собственную и жизнь ваших спутников. Я помогу Вам остаться в живых. И Вы увидите, что этого вполне достаточно, - теперь он глядел на меня тверже.

– Ну нет, - ответил я.
– Заложников набрать я еще успею. А тебя я сейчас буду убивать. До утра - долго и старательно убивать. И к утру смерть тебе покажется таким блаженством, что ты будешь о ней молить и расскажешь мне все тайны только за то, чтобы я отпустил тебя на тот свет.

У меня получилось так убедительно, что даже Торна пробрала дрожь. Глаза Ноэля опять наполнились страхом. Он смотрел на меня как затравленный зверь. Я изобразил взгляд, который видел у телесадистов

в сериалах на Земле. Ноэль струхнул окончательно. Тогда я медленно стал засовывать за пояс парализатор, а потом также медленно закатывать рукава своего серого мундира, не сводя с Ноэля кровожадных глаз. Он стал хватать рукой траву, ну лице его изобразился отчаянный страх, и оно стало иссиня-красным. Я улыбнулся жестокой улыбочкой и оскалил зубы. Похоже, мэтру не приходилось встречаться с насилием, кроме как в телесериалах, и на него все это произвело крутое впечатление.

Наконец, я сделал шаг вперед и занес над ним ногу. Нервы у бедняги, наконец, сдали.

– Постойте, постойте, - заверещал он.
– Я расскажу, я собирался рассказывать!

Я пару раз пнул его, как бы еще не отойдя от запала, и произнес:

– Расскажешь, но сначала будет воспитательное мероприятие. А то ты очень много болтал не по делу.

– Нет, постойте, нет! Я боюсь, что если Вы меня изобьете, я буду не в состоянии все рассказывать, я могу потерять память!

– Остановитесь, Тони, - произнес Торн.

Я отступил на шаг, изображая видимое нежелание.

– Сейчас я все расскажу, - продолжал бормотать Ноэль.

– Где находится система защитного поля, быстро?!

– На третьей станции, не на главной.

– Отвечай правду, ведь я тебя возьму с собой и ты мучительно подохнешь, если солгал!

– Я сказал правду. Там еще несколько секретных лабораторий, даже не все члены Совета Центра знают, кто и чем там занимается. Я, например, не знаю.

– Ты бывал там?

– Да, но только трижды, у профессора Карпински. Я даже не знаю географии базы, меня проводили от КПП к третьему блоку, где его лаборатория.

– В каком блоке находится центр управления внешним полем?

– Не знаю.

– Откуда же известно, что он на этой станции?

– Кое-что я знаю, как член Совета...

– Где третья станция?

– Около Регентбуржа, пятьдесят километров к югу.

– Ах, так это - третья станция?
– вмешался Торн.

– Откуда Вы о ней-то знаете?

– Неважно, неважно, Ноэль.

– Как туда пробраться?
– продолжаю я допрос.

– Не знаю. Каждый раз при поездке туда я получал специальные кейкарды. Пароли меняются четырежды в день. Это - не здешние паршивые смитовские лаборатории.

– Как управляется поле?

– Не знаю. Не представляю даже, на каких принципах оно действует. Я не физик, я социолог.

– Но что-то Вам известно про структуру охраны, про расположение? Любые сведения!

– Я сказал все, что знаю, клянусь. Могу добавить, что третий блок находится справа от КПП метрах в трехстах.

– Там есть серые?

– Нет, охраняют наши и, в основном, спецтехника.

– Роботы?

– Да.

– Автономные?

– Да. Хотя есть координационная связь через суперсервер.