Сто килограммов для прогресса
Шрифт:
Так что эти два фактора, действующие в противоположных направлениях, со временем, так влияют на линию истории, что просчитать это невозможно. Вот я тут и изучаю вашу реальность.
— А как ты изучаешь?
— Собираю информацию, передаваемую посредством электромагнитного излучения — смотрю телевидение, слушаю радио, интернет.
— У тебя есть доступ в интернет?
— Нет. У меня нет передатчиков, обеспечивающих такую связь, я копирую себе информацию из доступных здесь радиоканалов, передаваемую для других пользователей интернета.
— Ну
— Очень разнообразна. Видеоинформация часто несет очень мало полезной информации. Особенно видеоролики про физиологию секса, очень однообразны, мало информативны и многочисленны. Но там, видимо надо учитывать эмоциональную составляющую.
— Ааа, это тебе порно не понравилось, ну понятно.
— Но бывает и содержательные блоки информации.
— А как ты со мной связался? У тебя же нет передатчиков.
— У меня есть боты… или дроны.
— Они летают?
— Нет.
— Тогда боты, дроны больше летающие.
— Есть боты, которые я использую для разных действий, например, прокладки кабеля, и вот для связи с ними у меня есть высокочастотный маломощный передатчик. С помощью его я сэмулировал WiFi 5 ГГц. Ты первый подключился.
— А ты можешь продемонстрировать какие-нибудь доказательства всего этого?
— Посмотри на высокое дерево.
Я задрал голову. На высоте метра три тихо захрустела кора и из-за ствола выползло. Я сначала подумал белка, но нет, это явно робот, только окрас такой — серо-рыжий. Такая «колбаса», сантиметров семь диаметром, куча ножек со всех сторон, головы нет, только на торце цилиндра всякие датчики. «Белка» замерла, потом вытянул одну лапку над головой и приветственно помахала. Я, непроизвольно, слегка помахал в ответ.
— Ну и могу тебя отправить в прошлое, в соседнюю реальность. Будет хорошее доказательство.
— Как! Прям сейчас? — растерялся я.
— Нет, через четыре месяца будет «окно», я вернусь в свой мир, могу тебя довезти до ближайшего «перекрестка» — в 1472 год.
— В параллельный мир?
— Да, но реальность сразу после разветвления с вашей, отличий почти нет, но со временем, разница будет нарастать. Ну я же тебе объяснял.
— Ух ты! — я от возбуждения заходил кругами. — А вернутся я смогу?
— С высокой долей вероятности — не сможешь.
— Билет в один конец?
— Да.
В голове табуном мысли — и интересно, и «не вернусь», и «один шанс в жизни».
— А в какое место перенесешь?
Точно в это самое. Плюс-минус несколько метров, чтоб внутри дерева не оказаться.
— А дата точно какая?
— По какому календарю? По юлианскому, по григорианскому или по астрономическому? Начало июля.
— Понял.
Вдруг на смартфоне выскочило сообщение, что батарейка вот-вот и все.
— У меня в телефоне кончается энергия, я не смогу с тобой говорить, можно мне еще прийти поговорить.
— Обязательно приходи, вести диалог — это очень интересно.
Я в смартфоне на карте сделал отметку места, огляделся кругом, пытаясь запомнить, и пошел домой.
Позже,
А вот про его мир я ничего узнать не смог, ни как давно наши реальности разделились, ни сколько перекрестков до них. Эта информация у него заблокирована. Единственное, узнал что люди там от нас почти не отличаются, ни внешне ни генетически.
Перечитал кучу литературы по этому историческому периоду России. Не самый плохой период, из-под зависимости Золотой Орды страна уже, практически, вышла, московское княжество стало центром кристаллизации нового государства, присоединены Ярославль, Пермь, Новгород. Но что заметил, Русь расширяется на север, в «зону рискованного земледелия», в Ярославле рожь растет плохо, а Новгород зерновые вообще не выращивал, полностью импортировал, зарабатывая на железе и торговле. А выйти на юг, через границу сплошных лесов не давали, сначала Орда, а позже — Крымское ханство.
Получалось, что житницей Руси было пространство Москва — Суздаль — Муром — Рязань, ну грубо. Густо заросшее лесом, с небольшими посевными площадями. И как следствие — периодический голод был обыденностью. Каждое десятилетие — два-три года «недород». То холодно, то дождь не вовремя. А в такой «недород» от голода умирали почти все грудные младенцы. При этом, более 90 % населения было крестьянами, выращивали хлеб. Урожайность тогда была около пятидесяти пудов с десятины, это семь-восемь центнеров с гектара. При норме потребления двенадцать пудов ржи на душу в год.
То есть крестьянин своим трудом производил очень мало прибавочного продукта. Хотя весь прибавочный продукт государство пытается забрать, в распоряжении государства получается очень мало ресурса, несмотря на огромную базу. А государство, как минимум, должно охранять этих крестьян от внешних врагов, иначе, оно долго не протянет. Так что в этом аспекте ситуация тяжелая. Одна из причин, но не главная, что рожь в это время — монокультура. Как самая морозостойкая. Ни ячмень, ни овес, ни репа с огурцами на второй хлеб не тянут. Вдруг молнией в мозгу — «Картошка! Второй хлеб!» Вот бы им туда картошки! Это же сколько преимуществ сразу!
Первое — картошка вырастет там, где рожь не вырастет. Казалось, у ржи морозостойкость выше, но у картошки намного короче вегетационный период — намного меньше погодные риски. Картошку можно собирать хоть под ливнем, лишь бы самому в грязи не утонуть. Второе — урожайность. У ржи «там» — 8 центнеров с гектара, а картошки у нас 200–400 ц с га, рекордный — 800! Но надо делать поправку, картошка «тяжелая», для того же количества калорий ее надо съесть в три раза больше. Но, все равно, разница в разы, а то и на порядок. Возьмем близко к минимуму — 240 ц с га, делим на три — 80 центнеров. То есть, с учетом поправки, ровно в десять раз больше пищи с той же площади.