Сто миллиардов солнц
Шрифт:
— Доктор Мукерджи, — зевнул с экрана Гровс, кутаясь в плед, накрученный поверх изрядно мятой футболки. — Я вас слушаю.
Аниш на минуту растерялся, впервые в жизни увидев могущественного генерала Гровса в столь неформальном виде, но быстро справился с собой.
— Хочу доложить об успехе, — отчеканил доктор, видя, как сонное выражение мгновенно покинуло генерала. — О полном успехе.
— Через пятнадцать минут, доктор, — мгновенно сориентировался Гровс. — Будьте добры, наберите меня еще раз. Я соберу всех, это слишком важно.
— Как скажете, генерал, — ответил доктор и отсоединился, чувствуя настоящее раздражение.
Впрочем, он быстро справился с негативными эмоциями, мысленно поставив себя на место генерала. Гровс и не думал его обидеть, отказавшись первым услышать новости. Да он и не знает, что это за новости! Успех — слишком общее слово…
— У нас впервые такое странное совещание, — усмехнулся Гровс, когда пунктуальный Аниш перезвонил. — Но если вы, док, хотели нас удивить, то вам это удалось.
Теперь собрались все, пусть даже в виде картинок из телеконференции. Сам Гровс, успевший надеть мундир и даже побриться. Похожий на доброго филина профессор Блэк и моложавый доктор Леонард, и даже незаметный ЦРУ-шник Смитс. Все в сборе!
— Вам слово док, — дружелюбно подбодрил Леонард. — Ради всего святого, не томите!
— Я перешлю вам подробный доклад, — пообещал Аниш. — Скажем, завтра. Там все изложено с цифрами, а сейчас я расскажу кратко. Вы уже знаете, что мы уже месяц собираем данные с наших детекторов, но с интерпретацией возникла заминка. Очень сложно работать с такими энергиями, мы чуть не утонули в «мусорных» треках, но с помощью моих лаборантов мне удалось отфильтровать результат. И неделю назад я сумел решить свои уравнения. Они весьма сложны, но их красота в том, что не требуется ломать привычную модель, все прекрасно получается и так.
— С ума сойти, — выдохнул доктор Леонард, единственный из группы, владеющий предметом в достаточной мере. — И вы хотите, чтобы я ждал до завтра? Почему не сейчас?
— Потому что я еще не написал отчет, — скромно объяснил Мукерджи. — И как раз к завтрашнему обеду все успею. Мы имеем четкий резонанс, и я даже примерно представляю, как его получить, не прибегая к ускорителю частиц. Впрочем, важно не это.
— А что может быть важнее? — удивился Гровс.
— Точность наших детекторов, — улыбнулся Мукерджи. — Мы обнаружили странный паразитный сигнал резонансного поля, а потом потеряли его. Долго бились, поймали снова, а потом опять потеряли.
— Так вы поняли, откуда наводка? — спросил Леонард, от нетерпения чуть не влезая в камеру.
— Я понял, — скромно кивнул индиец. — И пока никому не говорил. У этих помех стопроцентная корреляция с полетами русских. Когда они сидят на Земле, все чисто. Когда они в полете, их двигатели фонят на всю Вселенную. Мы теперь без труда сможем их отслеживать.
— А почему они фонят? — задумчиво спросил Гровс.
— Это из-за конструкции, — объяснил Мукерджи. — Слишком сложно избавиться от утечек, даже если поставить на борт суперкомпьютер. Главное, я теперь понимаю, как это работает.
Вся компания дружно выдохнула, словно проглотив по стакану виски.
— Не успели запустить нашу ракету, — в шутку посетовал Леонард. — Как выходит, что она уже не нужна?
— Нужна, — возразил Гровс. — Будет летать, пока мы не освоим новый принцип.
— Конструкция выйдет сложная, — предупредил индиец. — Но все равно проще, чем привычные двигатели.
Вопреки планам, совещание продлилось до утра, и доктор Мукерджи не успел дописать свой доклад в срок. Но его за это никто не ругал, ведь слишком много важных событий происходит вокруг, а новая технология уже никуда не денется. Никто не собирается объявлять об открытии раньше времени, а остальное пока идет, как и запланировано.
Запущенный огромным «Нептуном» новый орбитальный буксир утащил на высокую орбиту стотонный бак с водой, положив начало орбитальной «заправочной станции». Очень скоро этот запас окажется не лишним.
Первые русские «Ступы», не чета легким «Спиралям», уже таскают на орбиту по-настоящему тяжелые грузы, добавляя модули к станции «Алмаз». Вот уже начали проступать контуры широкой ступицы и тонких «спиц» будущего космического колеса.
Безотказный «Марс Вотчер» присылает гигабайты снимков с орбиты Красной планеты, сделанных сквозь обновленную и изрядно прогретую атмосферу. Вот и появились на Марсе первые ручейки настоящей жидкой воды, собираясь в низинах и образуя небольшие озера.
А ответственный за «перестройку» Марса экипаж, совершив уже третий полет к Венере, вернулся домой и стал готовиться к другим экспериментам. Но об этом так никто и не узнал, потому что на «Регине» нет специального устройства, имитирующего утечку из резонансных контуров…
Рьяла, квартал Эл
Апрель 2061 года
Скорость уже под двести, но в это сложно поверить, не глядя на приборы. Все три системы контроля дают неплохое согласование: традиционные ПВД (приемники воздушного давления — прим. авт.), как на самолете, плюс инерциальная система корабля и недавно установленная «местная» навигация. А почему не верится в такой стремительный разгон по полосе? Да потому, что вокруг почти полная тишина.
Корпус корабля слишком прочен, чтобы «поскрипывать», подобно традиционной конструкции самолета. Да и крыльев, самой нагруженной и гибкой детали, по сути, нет. Слышно только шуршание колес по бетону, да ритмичный перестук, когда машина перескакивает с плиты на плиту. И даже скоростной напор не слишком ощущается на таком режиме. Пусть это не подлет, а всего лишь пробежка.
А подлет уже был, причем на месте, без всякого разбега. А теперь нужно убедиться, что ускорение корректно работает по всем трем осям, а для этого идеально подходит старая добрая пробежка. Жаль, что от старой полосы остался всего километр, поэтому пора бы замедлиться. Приходится бороться с рефлексами и не тянуться к рукоятке тормоза, а лишь прикоснуться к ручке управления тягой, отклоняя ее назад.
Корабль послушно замедлил свой бег, и при этом не раздалось привычного шипения сопел, не загорелись яркие фиолетовые факелы. Плавно докатившись до среза полосы, машина аккуратно развернулась и помчалась обратно к стоянке. Полный контроль, идеальная плавность движения. Вот и пропала нужда в старинном бетоне. Сейчас можно вот так же беззвучно оторваться от поверхности и унестись в небо, и даже выше.
Но это будет позже. Очень скоро, но позже. А сейчас, нас снова ждет привычная рулежка, ведущая мимо старинных экспонатов всех форм и размеров. И на самом краю площадки свободный угол, облюбованный несколько месяцев назад. Все почти готово! Пора в полет!