Сто один способ заблудиться в лесу
Шрифт:
Мишка умудрялся читать прямо на ходу – и даже ни разу не споткнулся.
Я представила огромное блюдо, на котором лежит одинокий, но очень питательный груздь. Принесу его папе, и он удивится. Это же не какой-нибудь кефир, который купили в магазине. Это ЕДА! Мы сами добыли её в лесу. Жалко, что этой еды так мало…
– Жень. – Мишка схватил меня за руку. – Ты их тоже видишь? Или мне кажется?
Там,
Она была просто набита грибами – как пиратский сундук с сокровищами.
И мы их нашли – самые первые!
Холодный сосновый лес кончился. Наша тропинка терялась в опавших листьях – рыжих, светло-жёлтых и красных. Из названий грибов Мишка сложил Грибную Песню и теперь пел её – громко, на весь лес:
Чёрные грузди, белые грузди,Рыжик, опёнок и сыроежки.Вот подберёзовик и подзелёнка,Вот подосиновик и черемша…– Мишка, черемша – это не гриб.
– Ну и пусть, – фыркнул Мишка. – Зато звучит красиво. Для поэзии это главное.
И тут я увидела дом. Дом среди леса – это было так же странно, как слово «черемша» в Мишкиной песне.
В нём не было стёкол. По стене хлопали грязные занавески в жёлтую клетку. Синяя крыша была какой-то поблёкшей, как будто её долго полоскали под ливнями и ветрами. А вокруг дома росли яблони. Красными яблоками была усыпана трава. Но их всё равно оставалось много на ветках.
– Вкусно! – Мишка поднял яблоко и откусил большущий кусок. – Надо их тоже собрать… Придём, а у нас полные корзинки: и грибы, и яблоки, и… вообще! Вот тогда они пожалеют, что без нас ушли!
Дверь была не заперта. Когда мы вошли, с дивана спрыгнула мышь. Я огляделась. Полки с вазочками и чашками – такими пыльными, что уже не видно, какого цвета на них узор. Коврик с оленями, прибитый гвоздями прямо к стене.
– Тут лесник жил, – сказал Мишка. – Я помню. Его жену баба Роза звали, а он говорил: «Мой цветочек».
– А куда они делись?
– Умерли. Тётя Оля к ним прошлым летом пришла – а тут уже никого.
Я подошла к полке и взяла в руки фарфоровую фигурку. Это был солдат в смешной шапке с длинными ушами и с красной звездой. Кажется, голова его была когда-то отбита, но потом её приклеили.
– Представляешь, он всем яблоням придумывал имена.
– Как это? – удивилась я.
– Мама рассказывала. У них детей не было, и они посадили семь яблонь. Вон та – со сломанной веткой – Антон…
Я вытерла солдата рукавом куртки. Теперь стало видно, что усы у него смотрят в разные стороны: один вверх, а другой вниз. Наверное, художник торопился, когда их рисовал.
Я представила, как он будет стоять совсем один, пока голубые глаза не спрячутся за паутиной и пылью.
– Мишка, этот солдат – он же теперь ничей. Можно я его заберу?
– Забирай, – разрешил Мишка. – А я… я тоже возьму…
Мишка огляделся, потом придвинул табуретку и снял с печки ржавый утюг безо всякого провода.
– Он что, как беспроводная мышь, – на батарейках?
– С ума сошла, – фыркнул Мишка. – Он знаешь какой старинный! Его нагревали на огне и гладили. Я в кино видел.
– А зачем он тебе?
– Затем. Может, я утюги начну коллекционировать! Смотри, какой тяжеленный! Такая вещь в хозяйстве всегда пригодится.
Теперь наши корзинки были почти полными: грибы, яблоки, фарфоровый солдат. А у Мишки – ещё и утюг. Мы перебрались через поваленные деревья, спустились в овраг, снова вскарабкались вверх.
– Всё, я больше не могу, – пропыхтел Мишка. – Давай быстренько забежим домой, оставим всё это и с пустыми корзинками снова пойдём. Пока мама с тётей Олей вернутся, мы десять корзинок успеем набрать!
Кажется, мы шли уже целый час. По дороге мы собрали целую кучу грибов. А нашей деревни всё не было.
– Сейчас повернём направо – и будет поле, – говорил Мишка.
Но тропинка поворачивала влево, и за ней был всё тот же лес.
– Подожди-подожди, – бормотал Мишка, перекладывая утюг в другую руку. – Это, наверное, ВТОРАЯ ДОРОГА. Тут скоро будут берёзы, а потом такая горка. Мы с неё спустимся – и прямо к деревне.
Но дальше вместо берёз росли ёлки. Тропинка становилась всё тоньше. Лохматые колючие ветки цепляли меня за волосы.
И тут мы увидели горку. Мишка с радостным воплем стал карабкаться вверх. Даже я с трудом его догоняла.
Наконец мы поднялись.
Внизу не было никакой деревни. На жёлтом песке лежала узкая лента реки, а за ней опять начинался лес. Он был везде…
– Мишка, – осторожно сказала я, – кажется…
– Нет, – перебил меня Мишка.
– Да. Мы заблудились!
Мы спустились к реке. Ужасно хотелось есть. Бутерброд пришлось делить на троих: Мишке, Ветке и мне.
Я хотела достать и второй бутерброд, но Мишка не разрешил.
– Ты что, собираешься до ночи бродить? – испугалась я.
– Нет. Но тут, – Мишка потряс книжкой, – так написано. Страница семьдесят пять: «Никогда нельзя сразу съедать все припасы».