Сто осколков счастья
Шрифт:
Из лифта вышел сосед в дорогом льняном пиджаке, раздраженно покосился на Варю: черт возьми, платим за охрану, а в доме отираются посторонние сумасшедшие. Где только такое тряпье откопала, наркоманка!
Зато в метро – вот уж демократичное место! – никто и не глянул на Варину одежду. Подумаешь, старое кримпленовое платье! В городе, где люди спят рядом с крысами, нежно обнимаются с любовниками своего пола, в двух драных пакетах умещают все свое нажитое на помойке имущество, пластмассовые вишенки на воротнике «собачье ухо» не заинтересовали даже милиционера.
Варя бежала по ступеням подземного перехода на улицу и от волнения до боли в плече тянула за ремешок сумки. Мучил страх: то ей казалось, она опоздала или перепутала время, автобус уже уехал. То хлыстом стегала мысль: бригадир передумал и отправит ее обратно.
Однако небольшой автобус с надписью «Киносъемочный» на лобовом стекле действительно стоял на Савеловской, возле тонаров с колбасами и пирожками.
В салоне уже сидело несколько человек, почти все – в обычных джинсах и кроссовках.
Варя почувствовала себя полной дурехой: «Черт меня дернул нарядиться таким чучелом!» Но через секунду девушка поняла: бригадир не зря обещал за кримпленовое платье преимущество в работе – все, кому не удалось раздобыть костюмы сорокалетней давности, с неприязнью посмотрели на Варин кримплен. Только парень в застиранной рубашке с надписями «Союз» – «Аполлон» взглядом пригласил девушку сесть рядом.
– Неплохая рубашка, – похвалила Варя. – Семидесятые?
– Вроде. Надо было, конечно, в Интернете глянуть, когда этот «Союз» с «Аполлоном» запускали? Но некогда было, у меня сегодня в двух местах съемка.
Варя не успела поразмышлять над активностью паренька – две съемки в день! – в автобус вошел мужчина в футболке с надписью: «Ну, заяц, погоди!» и брюках клеш. Все от зависти отвернулись к окнам.
Через минуту в автобус заскочил бригадир, обвел салон хозяйским взглядом и уперся в Вариного соседа:
– Ты чего напялил?
– «Союз» – «Аполлон», – промямлил парнишка.
– Ты бы еще в «Олимпиаде-80» притащился! Ведь всех предупредил: конец шестидесятых – начало семидесятых! – Бригадир дернул подбородком на Варю: – Все посмотрели на девушку! Как фамилия? Кручинина? Молодец! На Кручинину все посмотрели!
Массовка неприязненно глянула на Варю.
– Вот, человек готовился к работе, – вбивал бригадир. – Человек почитал свою сцену, походил по соседям, по помойкам и все нашел! Платье, сумку, даже брошку эту идиотскую! Все в контексте!
Он еще раз оглядел салон и крикнул водителю:
– Кого ждем?! Поехали!
Шофер захлопнул дверь, автобус проехал под сумрачной эстакадой и вскоре свернул на странную улицу: вдоль каждого здания здесь тянулась бетонная или металлическая платформа. К одной из платформ стала задом грузовая фура, и Варя догадалась: все здания – склады, а бетонные брустверы нужны для разгрузки.
Автобус нырнул в неприглядный, замусоренный грузовой двор, подпрыгнул на вросших в землю рельсах, миновал старый шлагбаум, и Варя с удивлением увидела: площадка за мрачными складами вплотную уставлена дорогими иномарками.
Водитель громко обругал владельцев припаркованных машин, крикнул в салон:
– Ближе не подъехать, не развернуться будет, выгружаемся здесь! – И, явно подражая бригадиру, прорычал: – Отъезд в пять и в шесть утра, кто опоздает – штраф!
Участники массовки заворчали, особенно сердито бубнил мужчина в брюках клеш. Вылезли из автобуса, пересекли двор по диагонали, гуськом потянулась в обшарпанные металлические двери.
По тому, как уверенно группа пошла к нужному входу, Варя поняла: большинство здесь не в первый раз. Но для Вари все было внове, поэтому такая мелочь, как лишние тридцать метров пешком, девушку совершенно не расстроили. Она шла последней, с любопытством глазела по сторонам и читала таблички и указатели: «Студия «Аль-медиа»; «В студию «Софит»; «Только для а/транспорта студии «Свет-Т».
Почти все бывшие склады оказались съемочными павильонами.
– Не отставай! – крикнул парень в рубашке «Союз» – «Аполлон» и скрылся за дверями.
Варя прибавила ходу.
Путь к славе выглядел неприглядно: бетонная лестница, на площадках разномастные стулья и банки с окурками.
Случайный человек засомневался бы и разочарованно подумал: и это фабрика киногрез?! Но Варя знала: на сцене всегда парчовый занавес, дворец, райский сад или озеро с лебедями, а за кулисами – пыльные доски, металлические лестницы и кирпичные неоштукатуренные стены. Театр, а тем более кино – всегда красивый обман.
Девушка помчалась через две ступеньки и нагнала группу на третьем этаже.
Бригадир прошел в небольшой, ярко освещенный холл без окон со следами давнего евроремонта.
«Во время съемки не входить!» – прочитала Варя на одной из дверей отпечатанное на компьютере объявление.
«А иначе Прохоров оторвет яйца!» – приписал кто-то от руки.
Дверь раскрылась. Варя увидела, что изнутри скотчем приклеено еще одно напечатанное жирным шрифтом распоряжение: «Во время съемки дверь держать запертой!» Внизу шариковой ручкой была приписана все та же угроза насчет Прохорова.
Девушка жадно оглядывала студию, но, честно говоря, особо рассматривать было нечего.
В углу холла стоял покосившийся, как Пизанская башня, кулер с холодной и горячей водой, под ним – рваный пластиковый мешок с использованными стаканчиками, на столе – чай в пакетиках, сахар, пластиковая одноразовая посуда. К трубе в углу стола на длинную веревку привязана чайная ложка, одна на всех. Веревка до середины намокла и потемнела от чая и кофе.
Девушка поглядела на мокрую веревку с одной алюминиевой ложкой для всей группы, засмеялась: здесь явно работала веселая, дружная команда, одна семья, и она, Варя, уже всех любила!