Сто оттенков страсти
Шрифт:
Мне хотелось поднять ее на руки, прижать к себе и не отпускать, но я не знал, как она на это отреагирует. Накрыв Фиалку, я прилег рядом.
Наверное, я задремал. Разбудил меня звонок в дверь. Пока друзья не разбудили Лизу, я поспешил впустить их в квартиру.
— Как она? — первой вошла в квартиру Лена. Не разуваясь, побежала в спальню.
— Она вся горит, — объяснил другу, а он протянул мне большой полный пакет из аптеки.
— Лена говорит, что Катя температурила еще вчера вечером, — разуваясь, он направился в спальню. — Предупредил
— Лена в кухню, поставь чайник и жди нас. Если понадобишься, позову, — достав из пакета фонендоскоп, уверено произнес Ворон. — Подними ей верхнюю одежду, — обратился уже ко мне.
— Выйди, пожалуйста, — вцепившись в футболку, едва слышно произнесла Фиалка, вставая с постели.
— Я обещаю не смотреть. — но она меня будто не услышала, покачнувшись, стала клониться обратно к кровати. Придерживая ее сзади за плечи, поднял футболку.
Холодное касание инструмента к грудной клетке заставило ее вздрогнуть и прикрыть ладошками небольшую грудь. Обещание я свое не сдержал, мне пришлось стянуть футболку с Фиалки и придержать ей руки, чтобы она не мешала Игнату.
— Легкие чистые, — с трудом прослушав ее дыхание, произнес Ворон. — Жар надо сбить, но сначала померим температуру, — достав градусник, он протер его спиртовым раствором и протянул его мне. — Это лекарство для Лизы, подаете для профилактики.
— Прекратите меня мучить, — просипела больная, когда я ей поставил подмышку градусник.
— Лена, — позвал негромко Ворон девушку с кухни. — Посвети фонариком, я Кате горло посмотрю.
Но Фиалка категорически не хотела лечиться, отказывалась открыть рот.
— Я никогда не болею, — уверяла она охрипшим голосом, периодически покашливая.
— Если ты сейчас не откроешь рот и не высунешь язык, они до утра будут кричать «горько», я буду целовать самую здоровую невесту на свете. — пригрозил я. Теперь мы все знали, как можно заставить мою супругу слушаться.
— Горло воспалено, — произнес Игнат, выбрасывая в пакет использованный медицинский шпатель. Достав градусник, он посмотрел на шкалу и произнес пугающие меня слова: — Почти сорок, сделаем укол, температура спадет.
— Нет! — подскочив на кровати, Катя тут же упала на меня. — Никаких уколов! — чуть не плача, прошептала она.
— Уверена, тут поцелуями не напугать, — пожала плечами Ленка и ушла в кухню. — Вы ей рот держите, а то она Лизу разбудит, — вернувшись, предупредила она нас.
Ворон пропустил ее слова мимо ушей, с каменным выражением лица принялся набирать из ампул лекарство в шприц.
— Хищник, ты же сильный? Ты не дашь ему меня в обиду? — заплакала Фиалка, а мне захотелось сбежать.
Только не слезы! Укол мы сделаем в любом случае, это для ее блага, но мне было тяжело на нее смотреть. Она еще совсем девочка, маленькая беззащитная…
Как я их оставлю? Кто о них позаботится? А если бы меня сегодня не оказалось рядом?
— Приспусти ей штаны и подержи, — смачивая в спиртовом растворе ватный диск, произнес Ворон.
— Алмазов, у меня трипанофобия! Я очень боюсь уколов, — несмотря на мои переживания, я засмеялся, вспоминая другие ее фобии.
— Хорошо, что я знаю, как лечить твои страхи, — улыбаясь, произнес я.
— Тебе должно быть стыдно… Ай! — дернулась она, когда игла вошла в ягодицу.
— Держи крепче, он болючий, — предупредил Игнат. Сил у Фиалки сопротивляться не было, но я все равно крепко ее держал.
— А вы мне, Игнат, сегодня понравились, — плача, заявила Катя, когда я натянул ей обратно штаны.
«Какого хрена он ей понравился?!» — подумал я, кидая злые взгляды на Ворона.
— Ручку дай, — не обращая на нас внимания, произнес Игнат, доставая из пакета коробки с лекарствами. — Я прямо на них напишу, что и как принимать. Если температура вновь поднимется, дашь таблетку парацетамола. Утром я улетаю, если температуру не удастся сбить, вызывай скорую.
Выслушав и запомнив все, что говорил Ворон, я проводил их с Леной до двери.
Фиалка заснула, на ее ресницах блестели слезы. Потрогав лоб, я убрал соленые капли с глаз и, обнимая ее, прилег рядом.
Глава 16
Алмаз
В комнате тускло горел ночник. Катя спала беспокойно.
Через два часа после укола она начала сильно потеть, поднявшись с постели, я включил в спальне свет, нашел в шкафу пижаму, чтобы переодеть Фиалку.
— Алмазов, даже не думай, брачной ночи не будет, — хрипя, произнесла она, уцепившись в свою одежду, когда я попытался стянуть с нее верх. — Знаешь, принеси ты мне сегодня в постель бокал вина, у тебя был бы шанс, но уколом в задницу меня не соблазнить.
— Вижу, тебе уже лучше. Фиалка, глядя на тебя, мне хочется плакать, а не трахаться, — ухмыльнулся я и присел с ней рядом.
— Не представляю тебя рыдающим, — огрызнулась она и отвернулась в другую сторону.
— Скупую мужскую слезу даже у меня можно вызвать. Тебя надо переодеть, только осложнений нам не хватало. Станешь сопротивляться, сорву с тебя эти мокрые тряпки, — предупредив, я поднял ее с постели.
— Я в ванную, — схватив вещи, направилась она к двери.
— Утром искупаешься, а сейчас переодевайся и в постель! — негромко, но угрожающе произнес я. Катя еле держалась на ногах, и геройствовать я ей не позволю.
— Отвернись, — скрестив руки на груди, не сдавалась она, хотя на принятии душа настаивать не стала.
— Где взять чистое постельное белье? — Фиалка кивнула на антресоль и развернулась ко мне спиной.
Достав с верхней полки комплект, я развернулся и на мгновенье застыл, но, чтобы ее не смущать, принялся застилать кровать. Этой секунды хватило, чтобы разбудить мои мужские инстинкты, которые рядом с ней всегда были обострены.