Сто рассказов мудрости
Шрифт:
Богатый купец и дервиш с Запада
Повествуют также, что именитые спутники поведали, как однажды богатый купец из Тебриза приехал в Конию и, устроившись в доме одного торговца сахаром, спросил, кто из достославных богоугодных праведников проживал в том городе, дабы он мог пойти на поклон к ним и, прикладываясь к их рукам, стяжать добродетель через их благодать; ибо сказано, если кто отравляется в путешествие, то в месте своего назначения ему следует искать общества человека божьего. Ему ответили, то в их городе есть множество мужей набожных и благочестивых, но праведником из праведников был предводитель мудрых по имени шейх Садруддин, с которым мало кто сравнится в делах веры и мистическом знании. Несколько ученых мужей повели гостя к дому шейха Садруддина, и купец хватил с собой подарков для шейха на двадцать динаров.
Когда тебризский купец подошел к подворью шейха, он увидел толпу чиновников и челяди, предугождавших шейху во всех желаниях. При
Купец, тем не менее, со значительной неприязнью вошел к великому шейху и сказал, что, вопреки большим денежным даяниям на неимущих и щедрой милостыне нуждающимся, он всегда испытывал денежные затруднения; и вопросил о причине этого, и спросил средства против. Но шейх не преклонил слуха к его вопросам и прошению, в результате чего купец удалился от него с опечаленным сердцем.
На второй день он осведомился, нет ли в городе «какого другого великого праведника, от общения с которым я бы мог стяжать моральную и духовную пользу?», и ему было сказано, что есть еще один благочестивый и добродетельный муж – это Мевляна Джалаледдин Руми, предки которого были людьми учеными и благочестивыми на протяжении пятнадцати поколений, и «он денно и нощно предается молитве и созерцанию, и великому множеству мистических материй». Когда купец изъявил пылкое желание обратиться к такому человеку, друзья повели его к семинарии и дому Мевляны. В конец тюрбана купца провожатые увязали пятьдесят динаров и, подойдя к дому Мевляны, застали его глубоко ушедшим в ученые занятия. «Влияние», расходившееся вокруг Мевляны, погрузило новоприбывших в «изумление и остолбенение», а тебризский купец, стоило ему взглянуть на Мевляну, испытал на себе «влияние» такой силы, что разразился рыданиями.
Мевляна сказал: «Твои пятьдесят динаров приняты, но те двадцать (подношение шейху накануне) потрачены зря. Гнев Божий готов был обрушиться на тебя, но, по своему милосердию, Он привел тебя в эту семинарию, и отныне и впредь радуйся: невезенье не будет сопутствовать твоим торговым сделкам». Купец весьма впечатлился от этих слов, поскольку своего сокровенного желания еще не высказывал.
Кроме того, Мевляна сказал: «Причиной твоих злосчастий было то, что однажды, идя по улице в краях западных франков, ты увидел великого франкского 8 дервиша, спавшего у перекрестка. Чураясь его нищего облика и места, где он спал, ты переступил через него, как если бы из отвращения к его скудости. Сердце того святого человека было тем уязвлено. Итак, причина твоего нескончаемого злосчастия крылась в твоей заносчивости и неуместной гордыне. Иди испроси у него прощения, и возвесели его, и передай ему приветствие от меня».
8
Европейского. – Прим. пер.
На купца изрядно подействовала такая прозорливость. Мевляна спросил у купца, хочет ли он увидеть франкского дервиша сей самый час? И, говоря так, дотронулся до стены своей монастырской кельи, отчего в стене обнаружилась некая дверь. Тут Мевляна пригласил купца посмотреть в эту дверь, и увидел купец тот самый перекресток, как его описал Мевляна, и увидел того спящего дервиша, как тогда.
Пораженный необычностью, купец, как безумный, разорвал на себе одежды и отправился в путь к месту, указанному Мевляной. Когда он добрался до того города в западных пределах Франкистана (страны франков), он отыскал то место у перекрестка и увидел франкского дервиша, спящего там, как тогда. Купец спешился с коня на приличествующем расстоянии, хлопоча и стараясь об уважении, и отбил поклон франкскому дервишу. Увидев купца, дервиш молвил: «Не в моей это власти, а не то я бы открылся тебе, еще и как сила Господня, разреши мне Мевляна открыть себя так, но подойди поближе!» Говоря это, дервиш с любовью обнял купца и облобызал его бороду, и притом добавил: «Узри теперь моего Наставника (Мевляну)». И купец увидел самого Мевляну, предающегося сокровенному слышанью, и возглашающего мистические тайны, и поющего стихи: «Право владенья за Ним; радуйся тому, что есть у тебя – будь сердоликом, или стань рубином, или оставайся только пригоршней праха: ищешь ты Верности или Неверности чрез желание (как бы там ни было). Скажи ты ему: "привергайся Истине", открой лик сердца, будь ты франк 9 ». Позже купец, представ перед Мевляной, передал ему благопожелания того франкского дервиша и одарил многими подарками учеников Мевляны. Водворившись впоследствии в Конии, он стал одним из преданных учеников нашего Мастера.
9
Frank (англ.) – также означает искренний,
Горящие глаза
Рассказывают, что однажды вечером в доме Мойнуддина справлялось тайнодейство мистического слышанья, и собралось большое собрание ученых мужей и святых праведников, и Мевляна восторгнулся духом и стал восклицать в мистическом экстазе. Через какое-то время он ушел в угол зала и встал там, и минуту погодя сказал, чтобы чтецы остановились. Все присутствовавшие там мудрецы подивились на такую просьбу; Мевляна, меж тем, погрузился в глубокое созерцание и, подняв потом голову, – глазные его яблоки, возбужденно пылавшие, рдели, как два шара, налитые кровью, – молвил: «Подойдите, друзья, и прозрите в моих глазах величье Божественного Света!» Почти никто не осмелился взглянуть в них; и кто отваживался на это у того в глазах меркло и он сразу терял дар зрения. Крик мистического блаженства исторгся у учеников. Затем Мевляна взглянул на Чалаби Хисамуддина и сказал ему: «Подойди, опора моя и мое упование; подойди, мой наивозлюбленнейший, мой царь – сущий мой царь, подойди ко мне!» Чалаби возопил возбужденный (от похвалы), и слезы покатились по его щекам. Кто-то, пересказывая это дело эмиру Таджуддину, наверное, стал оспаривать, были ли эти слова действительно о великих и прекрасных достоинствах Хисамуддина, или Мевляна попросту проявлял учтивость.
Между тем, когда это обсуждалось, появился Хисамуддин Чалабии, перехватив рассказчика, самобратился к Мойнуддину, говоря: «Хотя прежде слова в том смысле, который употребил Мевляна, действительно были не применимы ко мне, но только он (Мевляна) выговорил эти слова, как смысл их тут же мне сообщился, как гласит Святой Коран (сура Ясин):
Когда Он рождает какое-либо намерение,Ему достаточноповелеть, сказав: «Будь», – и оно уже есть.Действие слов Мевляны (хотя их нельзя приравнять словам Господа, однако, образно говоря) – непосредственно и не зависит ни от каких объяснений, в них и не нуждаясь. Как гласит стих:
Считают, что медь всегда претворяетсяв золото философским камнем – но сейфилософский камень обратил медь в самфилософский камень.И так же для милости Мевляны к друзьям и ученикам вполне под силу было разбудить подобные достоинства в природном складе его учеников. Те, кто усомнились в его мудрости, после этого объяснения понурились от стыда и, удостоверясь в истине, воздали Мевляне благодарностью. Еще одним наводящим оторопь свойством Мевляны было то, что никто не мог с ним встречаться глаза в глаза, ибо глаза его горели столь ярко, что, кто бы ни повстречался с ним взглядом, невольно потуплял взор.
Рассказывают также, что главный над учителями семинарии, некто по имени Мевляна Шамсуддин Малти (да благословит Аллах его душу!), один из именитых учеников нашего Мевляны, поведал, что однажды он пребывал в саду мудреца Хисамуддина вместе с другими, находившимися с Мевляной, и Мевляна, погрузив ноги в бежавший ручеек, обращал исполненную тайного смысла речь к собравшимся; в особенности он восхвалял великие мистические способности Мевляны Шамса Тебриза.
Один из учителей семинарии, известный как Бадруддин Валид, под впечатлением от слов, сказанных Мевляной о Мевляне Шамсе из Тебриза, испустил вздох и сказал: «Горе мне, горе!» Мевляна, услышав это, спросил: «К чему эти вздохи и признаки грусти, и что у тебя за повод выражать подобные чувства?» Человек посетовал, что опечален тем фактом, что ему не посчастливилось встретить Мевляну из Тебриза. И стяжать еще большего для себя света от этого сиятельного Светоча мистицизма»! Мевляна помолчал, выслушав объяснение, а затем сказал: «Хотя ты и не подступался к Мевляне Тебризу, ты добрался до порога того, на каждом волоске которого – сто тысяч Тебризов, и все еще дивишься на идущие от Тебриза могучие волны оккультных влияний!» Он продекламировал: «Шамсуддин, покоривший царство нашего сердца; в него наша жизнь погружена». Все бывшие там вновь радостно встретили это упоминание о великом мудреце, который не присутствовал среди них (и, однако, занимал столь большое место в их мыслях), и затем Мевляна прочитал несколько строк из своего стихотворения:
Сорвалось вдруг с уст моих имяРозы и сада Роз,Тут он пришел -И наложил свою рукуМне на уста, и сказал:«Я-царь:Сердце Сада Я.О сиятельный,Если тянешься приравняться мне,То и помни всегда обо мне».Рассказывают, что из-за этой встречи Бадруддин занемог на целых сорок дней, и, испросив прощения, избыл немощь, и крепко привязался Мевляне.
Книги и скрытый в книгах глубокий смысл