Сто Тысяч Королевств

Джемисин Нора Кейта

— Когда ты будешь готов присоединиться к нам, — прошептала я Итемпасу, — я, по крайней мере, буду рада твоему возвращению.

И я поцеловала его и вложила в этот поцелуй надежду и обещание спасения. Однако изумление наше стало обоюдным — хоть лицо его и оставалось твердым, губы оказались мягкими и податливыми. И я почувствовала вкус специй и океанского бриза, и рот мой наполнился слюной, а тело — желанием. Неудивительно, что Нахадот любил его. Кстати, когда мои губы оторвались от его, он застыл с раскрытым ртом —

и я поняла, что он почувствовал то же самое.

Я поглядела на Нахадота, который вздохнул с человеческой усталостью:

— Он не меняется, Йейнэ. Не может.

— Сможет, если захочет, — твердо сказала я.

— Какая же ты все-таки наивная.

Да. Наверное. Но я все равно права.

Я не отрывала взгляда от Итемпаса — хотя подошла к Нахе и взяла его за руку. А Итемпас смотрел на нас, как умирающий от жажды человек вблизи водопада. Его ждут нелегкие времена, но он сильный. Он один из нас. Когда-нибудь он снова будет с нами.

Вокруг Итемпаса сомкнулась сила — прямо как лепестки гигантского цветка. Задрожало марево переливающихся энергий. А когда оно истаяло, он выглядел как человек: волосы больше не сияли, а глаза стали просто карими. Красивый — но не совершенный. Просто человек. Он ссыпался на пол, потеряв сознание.

Дело сделано.

— Нет, — мрачно сказал Нахадот.

— Дай ему шанс, — проговорила я.

— Я уже пообещал освободить его!

— Да. Ты пообещал ему смерть. Но я могу дать ему большее.

И я погладила щеку Нахадота. Под моими пальцами она замерцала. Его лицо менялось ежеминутно — и оставалось прекрасным во всех обликах, хотя смертные бы так не сказали, некоторые лица не были человеческими. Да и я более не была человеком. Я сама могла бы принять любой из его обликов, и у него не было нужды в каком-то одном.

Он вздохнул и прикрыл глаза, когда я его коснулась. Это обрадовало и встревожило меня. Он долго пробыл в одиночестве. А мне надо быть осторожнее и не пользоваться этой его слабостью — в дальнейшем он меня не простит.

И все же у меня оставалось важное дело. Я сказала:

— Он в той же мере, что и ты, заслуживает свободы.

Нахадот снова тяжело вздохнул — и выдохнул крохотные черные звезды. Они сверкали и умножались в числе, а потом сгустились в фигуру человека. Оборотный призрак бога стоял передо мной. Я пожелала, чтобы он ожил, и он стал человеком. Мужчиной. Дневным двойником Нахадота. Он осмотрелся, а потом увидел сияющее существо, которое так долго было его второй половиной. За все это время они ни разу не встретились, но его глаза округлились, когда он понял, кто перед ним.

— Боги мои, — выдохнул он.

Он был слишком напуган, чтобы понять, как комично это звучит.

— Йейнэ…

Я обернулась и увидела Сиэя — он принял свой обычный облик ребенка. Он стоял — напряженный, вытянутый в струнку — и пристально вглядывался в мое лицо.

— Йейнэ?..

Я потянулась было к нему, а потом засомневалась. Все-таки он не мой — несмотря на все мои собственнические чувства.

Он потянулся ко мне — тоже нерешительно — и осторожно ощупал лицо и руки:

— А ты… ты и вправду не она?

— Нет. Я просто Йейнэ.

Я опустила голову. Пусть выбирает. Я приму его решение, если он отвергнет меня. Но…

— Ты же хотел, чтобы я стала ею?

— Хотел?

Выражение его лица растопило бы лед самого холодного сердца. Он бросился ко мне и обнял, а я привлекла его к себе и долго не отпускала.

— Ах, Йейнэ, ты все-таки еще совсем человек… — прошептал он, прижимаясь к моей груди.

Я чувствовала, как он дрожит.

Поверх головы Сиэя я оглядела других своих детей. Точнее, приемных детей. Да, так лучше их называть. Чжаккарн почтительно склонила голову — ни дать ни взять, воин, приветствующий нового полководца. Она будет повиноваться — я бы хотела другого, конечно, но пока и это сойдет.

А вот Курруэ… Тут требовались иные меры.

Мягко отстранив от себя Сиэя, я двинулась к ней. Курруэ немедленно опустилась на одно колено и склонила голову.

— Я не буду умолять тебя о прощении, — сказала она.

Однако голос выдавал ее страх. Обычно она говорила ровным, звонким голосом.

— Я поступила так, как считала правильным.

— Конечно, ты поступила именно таким образом, — проговорила я. — Ты поступила мудро.

И я протянула руку и погладила ее по волосам — как только что гладила Сиэя. В этом облике они были длинными и серебристыми, с жесткими металлическими завитками. Очень красивыми.

Я пропускала их сквозь пальцы, пока Курруэ падала на пол. Мертвая.

— Йейнэ… — потрясенно прошептал Сиэй.

Некоторое время я ничего не отвечала — потому что встретилась глазами с Чжаккарн. Та снова склонила голову, и я уверилась, что завоевала ее уважение.

— Дарр, — сказала я.

— Я позабочусь обо всем, — ответила Чжаккарн и исчезла.

И я почувствовала такое облегчение, что сама удивилась. Наверное, я все-таки еще слишком человек, как сказал Сиэй.

В комнату проросла ветка, но я дотронулась до нее, и она вытянулась в другую сторону и перестала мешать.

— И ты тоже, — обратилась я к Симине, и та побледнела и попятилась.

— Нет, — вдруг резко сказал Нахадот.

И повернулся к Симине — с улыбкой. В комнате стало темно.

— Она принадлежит мне.

— Нет, — прошептала Симина, отступая еще на шаг.

Она бы с радостью сбежала — но лестницу перекрывала еще одна ветка. Она бы точно сбежала — хотя, конечно, какой толк бегать от бога…

— Просто убей меня, и все.

— Ты больше не можешь мне приказывать, — сказал Нахадот.