Сто Тысяч Королевств
Шрифт:
— Я предложил ей начать с меня.
Я вздрогнула от неожиданности. А Теврил смотрел в окно, на губах играла печальная улыбка.
— Я сказал, что я друг леди Йейнэ. Прости, если это тебя оскорбляет. Но она ответила, что я такой же слуга, как и все остальные, а ей сгодится любой.
Улыбка исчезла, на скулах Теврила заходили желваки.
Опять ему указали на его место, подумала я. Главной Семье даже его боль не занадобилась. Но с другой стороны, ему не на что жаловаться — иначе это он бы лежал на
— Мне пора идти, — пробормотал Теврил.
Он поднял руку, поколебался, потом положил ее мне на плечо. То, как он это сделал — не сразу и нерешительно, — напомнило мне Сиэя. Я накрыла его ладонь своей. Мне будет его не хватать — м-да, кто бы говорил, ведь это я умру через несколько дней.
— Конечно, ты мой друг, — прошептала я.
Он чуть сжал мою ладонь, а потом развернулся и направился к двери.
Однако он не успел выйти — я услышала, как он что-то удивленно и тихо говорит, а ему кто-то отвечает — тоже знакомый голос. Теврил шагнул за порог, а в комнату вошел Вирейн.
— Прошу простить за нежданное вторжение, — вежливо проговорил он. — Могу я войти?
Дверь он держал открытой — на случай, если я откажусь его принять.
Я молча смотрела на него — хорош, хорош, ничего не скажешь. Надо же, не побоялся прийти — и к кому? Ко мне! Я прекрасно понимала, что это именно он принял необходимые меры для того, чтобы Симина могла всласть помучить Сиэя. Сначала его, потом Нахадота. Теперь-то я понимала, зачем он тут нужен — Вирейн обеспечивает безопасность всех подлых развлечений этой мерзкой семейки. В особенности, когда Арамери хочется помучить пленных богов. Для Энефадэ этот тип — надсмотрщик, пощелкивающий магическим кнутом.
Но рабы обязаны своими страданиями не только надсмотрщику.
Вирейн, видно, решил, что молчание — знак согласия, прикрыл дверь и прошел в комнату. В отличие от Теврила виноватым он не выглядел. Холодный, сдержанный — настоящий Арамери.
— Вмешиваться в дела менчей было не самой лучшей идеей, — вздохнул он.
— Да, мне уже сообщили.
— Если бы ты мне доверилась…
Тут у меня в самом прямом смысле слова упала челюсть.
— Если бы ты мне доверилась, — упрямо повторил Вирейн, — я бы тебе помог.
Я едва сдержала смех:
— Да ну? В обмен на что?
Вирейн немного помолчал, а потом подошел и встал рядом — прямо как только что Теврил. Однако его присутствие ощущалось по-другому. От него шло… тепло. Да, пожалуй, что так. Я чувствовала жар его тела — а ведь он стоял в футе от меня.
— Ты уже выбрала себе спутника для бала?
— Спутника? — Вот это новости… — Нет! Мне, мягко говоря, не до бала! И вообще, я не хочу туда идти.
— Придется. Если ты не придешь по собственной воле, Декарта применит магию.
Понятно. Магию. Вирейн ее и применит, по приказу Декарты.
— Ну что ж, если деду так важно непременно унизить меня, делать нечего. Придется идти и мужественно перенести это испытание. Но у меня нет никакого желания подвергать таким же страданиям моего спутника.
Он медленно кивнул. Мое дело — предупредить. Что-то он сегодня молчаливый, обычно Вирейн словоохотлив и язвителен…
— Я могу помочь приятно провести время, — наконец сказал он. — Если, конечно, ты выберешь меня.
Я молчала так долго, что он наконец повернулся, посмотрел мне в глаза и расхохотался:
— За тобой что, никогда никто не ухаживал?
— Нет. Во всяком случае, люди, которым на меня наплевать.
— Почему это мне наплевать?
— А с чего такой интерес?
— А что, для интереса к женщине нужна причина?
Я сложила руки на груди:
— Да.
Брови Вирейна поползли вверх.
— Ах, ну тогда примите мои нижайшие извинения! Не ожидал, что произвел на вас столь бледное впечатление, миледи.
— Вирейн…
Я потерла глаза кулаками. Усталость давала о себе знать — не столько физическая, сколько эмоциональная.
— Ты мне очень помог пару раз, это правда, но добрым я тебя назвать не могу, извини. Я даже заподозрила, что ты псих, как и все остальные.
— Вердикт — виновен, — расхохотался он снова.
Что это с ним? Как странно он себя ведет — переигрывает, переигрывает наш хитрец.
Он понял, что делает что-то не то, и быстро оборвал смех.
— Твоя мать, — сказал он, — была моей первой женщиной.
Моя рука потянулась к кинжалу. Он висел с другого бока, так что Вирейн ничего не заметил.
Поскольку я все так же молчала, он немного успокоился. И принялся рассматривать огни города внизу.
— Я родился здесь, как и все Арамери, но чистокровные отослали меня учиться в Литарию — это такая школа, для писцов. Меня туда отправили, когда мне исполнилось четыре года. У меня рано проявились способности к языкам. Я вернулся сюда в возрасте двадцати лет и стал самым юным выпускником школы за всю ее историю. Блестящим выпускником, надо сказать. Но все равно — молодым. Слишком молодым. На самом деле я был сущим ребенком.
А мне еще не исполнилось двадцати, вообще-то, но варвары, понятное дело, взрослеют раньше, чем представители цивилизованных народов. Ладно, не буду ничего говорить.
— За годы отсутствия случилось много чего. Отец мой умер. А мать… — тут он красноречиво пожал плечами, — однажды ночью просто исчезла. Тут такое случается, и нередко. Впрочем, какая разница — меня же удостоили сигилы полного родства, а она была — так, простолюдинка. Мне бы все равно не позволили называться ее сыном.
Он помолчал, а потом заметил: