Сто удач и одно невезение
Шрифт:
«И для чего на этот раз ты меня закрыла, Ритуля? – подумала, продолжая, как всякий больной, носиться только со своей болячкой. – Чтобы так мучиться сомнениями, сердце рвать? Думать о себе черт знает как, что плоха, неинтересна или порочна, раз с ходу с пулемету, и здрасте – секс! Чувствовать себя отвергнутой?»
Конечно, она проспала поход с детьми на каток и в киношку, вернувшись под утро домой. Ритка возмущалась в телефонную трубку, Зинаида спросонья мямлила что-то непонятное.
К Ритке добралась к обеду. Ну, вот там ей и объяснили, для чего, собственно, подруга закрыла ее и, как следствие, случилась «большая любовь в темноте!».
А начала мама.
После бурного обсуждения унылого вида Зинаиды, мученического выражения глаз, отсутствия аппетита и тягостных вздохов Светлана Николаевна ошарашила дочь заявлением:
– Да и слава богу! Где это видано – дожить до тридцати пяти лет и ни разу не любить по-настоящему!
– Ма, если помнишь, я была замужем! – взбодрилась от такого высказывания Зинаида.
– Да где ты там была? – возмутилась Светлана Николаевна. – Леша этот ни о чем, девичий протест взрослым, и за компанию с Ритой. И Костя твой был ни о чем, так, не то семья, не то работа вне кабинетов! А остальные романы кратковременные, и говорить не о чем!
– То есть тебя радует, что я тут вся в сердцах разбитых и соплях? – завелась Зинуля.
– А почему нет? – воинствовала мама. – Это тоже часть жизни! Та сторона, о которой тебе ничего не известно! Живешь, словно любви боишься.
– Да ничего я не боюсь! – возмутилась Зинаида.
– Все боятся, – погладила Зинулю по голове бабушка Сима. – Таки все боятся быть обманутыми, брошенными, нелюбимыми. У молодости все это головы от бычков – мусор! А що! Уся жизнь спереди, и я такой увесь добро на выдании, що бояться! С этим не сложилось, таки с другим та-а-ака любовь станется! А с годами, когда человек мудреет, и побили его жизнью, как моль шубу, и лет тебе уже не рядом у двадцати, то каждый осторожничать начинает, оберегает себя от душевной боли.
– Та ладно, мама! Когда у нас Зинуля чего боялась! – возразила активно тетя Соня. – Я тебе вот что скажу, Зиночка: мы все такие умные, и про последствия и безопасное поведение знаем, и что к чему приводит, знаем еще лучше! Ну, и таки скажи мне, кого и когда знание закона освобождало от соблазна?
– А поподробней, дорогая, – рассмеялся Аркадий Петрович, – расскажи-ка мужу, от каких таких соблазнов тебя не остановило знание закона?
– Аркаша! – наигранно-радостно всплеснула руками тетя Соня. – Ты ревнуешь? Может, поедем домой, выясним отношения?
– Позже, дорогая, – молодо сверкнул глазами дядя Аркадий. – Надо же сначала помочь Зиночке.
– Так ей сейчас только внезапное появление Захара Игнатьевича с явными признаками влюбленности на лице поможет! – вставила Ритка. – Можете смело ехать домой за отношениями!
– Мужчина может уполне чего-то опасаться, – двинул идею дедушка Лева, – или иметь у голове некий план.
– Какой план, дедушка? – возмущалась Ритка. – Що там может быть у голове, если он потерялся подальше от такой женщины?
– Стратегический! – подняв многозначительно указательный палец, настаивал дедушка Лева. – Может, он готовит нечто щикарное и поражающее, щоб ураз завоевать даму сердца!
– Ну да! – выказала сомнения бабушка Сима. – Такой же план, как ты осуществил, надрав розы с клумбы, и пришел делать предложение сердца, приведя следом двух милиционеров, которые тебя зараз и заарестовали на глазах у любимой! И нет бы клумбу нашел где у закуте, как будто роз у Одессе было мало! Таки нет! У центре, на глазах у идущих за своими делами!
– Там розы были самые щикарные, в самый раз для тебя, Симочка! – мечтательно улыбнулся дедушка Лева.
– Таки штраф и пятнадцать суток, «жить начала счастливая семя»! – дорисовала концовку романтической истории бабушка Сима.
– А ты носила мне пирожки и сидела на лавочке, любовалась моим умением мести улицы!
– Эй, що за вечер воспоминаний! – призвала к порядку Ритка. – Эти про розы, эти про соблазны! У нас Зинуля в осадке! Что делать?
– Ничего не делать! Ждать, – предложил Зиночкин папа. – Если, как вы обе утверждаете, мужик серьезный и нормальный, то объявится, а нет, так и фиг с ним!
– Теть Зин, а чё ты паришься?
Сидевшие спиной к двери за столом дружно развернулись на такую «конкретную заяву» тринадцатилетней Ники. Девица зашла за чем-то в кухню, да так и осталась стоять, живо заинтересовавшись разговором взрослых.
– Возьми да сама позвони! Конечно, это отстой, самой парню звонить, зато все сразу выяснишь! Так и спроси: либо ты со мной встречаешься, либо, как сказал дядя Гена, пошел на фиг! И все дела!
– Радика-а-ально, – протянула тетя Соня.
– А что вы тут без нас обсуждаете? – вломился, отодвинув сестру с прохода, в кухню активный мальчик Сева.
– Ты еще маленький это обсуждать! – назидательно пояснила старшая сестрица брату.
– Как конфеты не есть или вон с Адкой возиться, так большой, а как дела какие важные, так маленький! – возмутилось дитя вопиющей несправедливости.
– Тетя Зина влюбилась, а мужик ей не звонит. И что ты можешь про это знать или подсказать? – голосом строгой воспитательницы наставляла Ника.
– Так чего проще? – сильно удивился взрослой глупости пацан и плечиками пожал, подчеркивая явную простоту решения проблемы. – Зашлите к нему маму, так он сразу и позвонит, и попросит в больнице навестить, какие проблемы!