Стокгольмский синдром
Шрифт:
— Я уже иду, — ответила я, немного улыбаясь. Надеюсь, Илью в этот раз можно будет затащить в одно со мной помещение.
— Встретимся там через пятнадцать минут, — сказала Катя и сбросила вызов. Я немного ускорила шаг, желая поскорее встретиться с друзьями, с которыми начала проводить немного меньше времени.
Я подошла к подъезду, замечая свою рыжую подругу. Катя стояла на улице в легкой курточке и сверкала зелёными глазами на солнце. Такая красивая и хорошая, что я широко улыбнулась, наблюдая за ней. Катя заметила меня и первая подбежала, заключая в объятия.
—
— Мне столько нужно тебе рассказать, — ответила я, и она лишь крепко сжала мою руку. У Кати были миниатюрные нос и губы, но большие глаза, и она смотрела ими на мир, будто всему удивляясь. И сейчас смотрела на меня так тепло и нежно.
— А мне-то! — воскликнула Катя и затащила меня в лифт, нажимая на нужную кнопку. — Но только с Наташей.
Мы вышли из лифта и направились к знакомой двери, стучась в неё. Наташа будто ждала нас, мгновенно открывая дверь. Я зашла первая, и меня тут же обняли. Наташа состояла из одних мышц, подтянутая и высокая медалистка художественной гимнастики.
— Мама с папой уехали на дачу, поэтому мы можем даже с ночёвкой, — произнесла подруга, подмигивая нам. Я решу этот вопрос вечером: поехать к Антону или остаться с девочками.
Мы весь день маялись всякой ерундой: посмотрели слащавый фильм, посмеялись над ним и съели купленные чипсы, потом приготовили печенье, которое сгорело к чертям, и мы поели мороженое, включая очередной фильм. Мороженое было дешевым и невкусным, наши шикарные печеньки подгорели, но я все равно продолжала радоваться и смеяться. И только вечером мы решили просто сесть с успокаивающими кожу масками и поговорить. Я осторожно рассказала про Антона, драку и ссору с Ильей, на что Наташа засмеялась, а глаза Кати без того большие стали ещё больше.
— Ты и вот этот белобрысый дрыщ? — спросила Катя, не веря своим ушам, глазам и всему. Я лишь недовольно закусила губу, Антон – русый, а не белобрысый. Зачем же так его сразу оскорблять.
— Сама ты дрыщ, — недовольно пробурчала я, чувствуя себя некомфортно. Сама по себе Катя была худощавой, но сколько бы ее мама не кормила, она все равно не полнеет. Папа Кати тоже худой и всегда гордо говорит, что его дочь вся в отца. — У него подтянутое тело.
— Посмотрите-ка! Она уже его защищает, — воскликнула Наташа, внимательно рассматривая мою шею. Она кивнула головой в мою сторону, махая короткими каштановыми волосами, которые слегка вились. — И вот это тоже твой хахаль?
— Антон, — прошептала я, краснея, ведь засосы на шее оставить мог только он. Зато теперь вся его спина исцарапана.
— Хоть арбуз зимний, — недовольно буркнула Наташа. Наверное, зря я им рассказала. — Вы занимались сексом?
— Наташа! — одернула Катя, ведь ей такой вопрос казался до жути неприличным. Но меня от этого вопроса бросило в жар, и я лишь сильнее покраснела.
— А что Наташа сразу? Мне же просто интересно, — ответила она и вопросительно посмотрела на меня. Я не отвечала, не сумев определиться: врать или не врать. До девушки вдруг
— Наташа! — вновь воскликнула Катя, но в этот раз повернувшись ко мне. Зная свою подругу, мне не избежать маминого отчитывания. — А ты о чем думала? Вы знакомы какие-то две недели, а ты сразу в постель. Откуда тебе знать, что его чувства искренние? Вдруг он тебя бросит? Даша…
Я так ничего и не отвечала, ни на один вопрос, лишь кусала нижнюю губу. Сама не знаю, почему начала доверять ему и почему разрешила целовать себя. Мы ведь действительно знакомы какие-то две недели, а я сразу в постель. Но как я могу объяснить моё влечение к нему? И к тому же, он говорил такие вещи, будто действительно меня знает изнутри. Катя заставила мою совесть проснуться и начать меня грызть.
— Так, дамы, я пошла за бутылкой вина, такую информацию на трезвую голову воспринимать категорически запрещено! — произнесла Наташа и встала, снимая свою маску с лица. Она невозмутимо посмотрела на Катю, которая всегда была против алкоголя и которая уже хотела выступить против. — Катя, тема закрыта.
Я была не против бутылочки вина, но пока мы ждали Наташу из магазина, Катя успела прожечь во мне тысячу дырок. Она молчала, как делала это обычно в подобных ситуациях, сказав лишь пару укоряющих слов и оставив остальную работу на мою совесть. Атмосфера накалялась неимоверно, и это почувствовала Наташа, когда вернулась с тремя бутылками разного вина.
— Парни уже выезжают, — оповестила она, снимая свою обувь. — Не могла же я напиться без Серёжи, мы с ним неразделимые пьяницы, как никак, — ответила Наташа, замечая мой вопросительный взгляд. Сережа и Наташа постоянно ходили на разные пьянки вместе, потому что он помогает держать ей волосы над унитазом, а она сдерживает его от разных случайных связей. Друг без друга они не могут пить. — И это не я их позвала, Илья просто позвонил.
— Илья? — удивлённо спросила я. Жалкие отголоски надежды и детская радость на миг оттеснили совесть на задний план.
— Илья, Илья, — подтвердила Наташа и села за стол рядом, доставая одну из бутылочек и штопор. Вино было красным полусладким. Катя недовольно фыркнула, на что получила хорошую дозу закатывающихся глаз. — Не фыркай, а пей.
Наташа поставила бокал перед подругой и протянула один мне, который я выпила одним залпом сразу. И как-то бокал за бокалом мы вдвоем выпили всю бутылку, потому что Катя еле-еле выпила один жалкий бокал. Наташа и я уже были слегка пьяны, хотя голова не кружилась. С вина обычно нельзя напиться в говно, как с водки.
Когда в дверь постучались, мы успели открыть вторую бутылку красного вина, но уже полусухого.
— Алкоголики несчастные, — недовольно произнёс Сережа, когда вошёл в дом. Он посмотрел на Наташу, разводя руками: — Ты вообще кинула меня.
— Мы знали, что вы напьётесь без нас, поэтому принесли своё, — смеясь, произнёс Стас, проходя на кухню, где сидела недовольная Катя, даже подвыпившая возмущавшаяся.
— Со своим нельзя! — воскликнула Наташа, но лишь в шутку. Я посмотрела на Серёжу вопросительно, ведь ни Ильи, ни Макса с ними не было.