Стол полный девчонок
Шрифт:
Они кружились в водовороте, как миниатюрные облака, образующие кольцо. Казалось, этот вращающийся круг опустился ко мне из любопытства и сотни необычных глаз-щелочек вглядываются в меня.
Вращающиеся фигуры сделались ярче. В их свете я смог рассмотреть доктора Слайкера: нижняя часть его лица была перетянута прозрачным пластиком, ноздри раздувались,
Снова наступила непроглядная тьма.
Потом раздались жужжание и щелчок зажигалки, а за этим — крохотная вспышка искр. Так повторилось три раза. Я увидел маленькое голубое пламя. Оно двинулось… остановилось… снова двинулось, оставляя за собой спокойно горящие желтые огоньки. Они росли. Эвелин методично поджигала папки.
Я знал, что это может стать моим концом, но тем не менее закричал — вышло что-то вроде икотки, — и мое дыхание тут же оборвалось, потому что в то же мгновение клапаны «намордника» закрылись.
Но Эвелин повернулась. Она как раз стояла, нагнувшись над телом Эмила, и свет разгорающегося пламени озарял ее улыбку. Сквозь застилающий зрение кроваво-красный туман я увидел, как огоньки стали перепрыгивать с одного выдвижного ящика на другой. Внезапно послышался низкий рокот, какой бывает, когда горят обрезки обычной или ацетатной пленки.
Вдруг Эвелин потянулась через стол и нажала на кнопку. И в последний миг, уже теряя сознание, я понял, что маска с моего лица исчезла, а путы ослабли.
Я с трудом встал на ноги — боль пронзила онемевшие мышцы. Комната была заполнена мигающим светом, у потолка клубилась грязная туча. Эвелин, сорвав прозрачную пленку со Слайкера, комкала ее. Он стал падать вперед, очень медленно. Глядя на меня, она сказала:
— Скажите Джеффу, что он мертв.
И прежде, чем Слайкер упал на пол, выскользнула из комнаты.
Я сделал шаг по направлению к Слайкеру и почувствовал отвратительный запах гари. Ноги были как дрожащие ходули, когда я направился к двери. Чтобы устоять, я облокотился на косяк и, бросив последний взгляд назад, шатаясь, двинулся дальше.
В коридоре было темно. Свет пламени за спиной немного помог мне.
Лифт находился где-то очень высоко, и я пошел вниз по ступеням. Спускаться было очень больно. Когда, семеня, я выбрался из здания, двигаясь так быстро, как только был способен, послышался звук приближающихся сирен. Должно быть, Эвелин позвонила пожарным или это сделал кто-то из ее «друзей». Хотя даже Джефф Крейн не смог ничего рассказать мне о них: кто был ее аптекарем, кто такой Арен (это старое английское слово означает «паук», но не дает разгадки)? Я даже не знаю, откуда ей стало известно, что я работал на Джеффа, — теперь Эвелин Кордью увидеть еще труднее, чем прежде, да я и не пытался. Не думаю, что даже Джефф встречал ее. Хотя порой я думаю, не загребли ли они жар моими руками?…
Я решил держаться в стороне, предоставив пожарным самим выяснить, что доктор Эмил Слайкер «задохнулся в дыму» пожара в своем «странном» личном офисе; пожара, в котором, по сообщениям, мебель лишь слегка обуглилась и сгорело только содержимое папок и пленки стереопроигрывателя. Я все же полагаю, что сгорело нечто большее. Когда я в последний раз обернулся, то увидел, что доктор лежит в смирительной рубашке из бледного пламени. Возможно, это горела разбросанная бумага или заряженный электронами пластик. Но я думаю, что это пылали женские призраки.