Столетний старец, или Два Беренгельда

Я собрал все, что относилось к Столетнему Старцу.

Источники, на которых основан этот рассказ, являются неопубликованными мемуарами, заметками, письмами и записками, находящимися в руках ныне здравствующих людей, более того, некоторые из них были свидетелями описанных нами событий.

Я отобрал факты и расположил их таким образом, чтобы получилась связная последовательная история.

Взяв на себя пассивную роль историографа, я не стал излагать собственные размышления, предоставляя

Однако смею надеяться, что в числе тех, кто прочтет это сочинение, найдутся люди, согласные со мной, что происшествия наиболее странные и непонятные как раз и являются наиболее реальными; ученые же, стремящиеся расширить круг человеческих познаний, увидят в нем повесть о том, чему они каждый день являются свидетелями.

Когда же речь заходит о критиках, я умолкаю!..

Орас де Сент-Обен

На землю торжественно опустилась ночь, одна из тех чарующих ночей, созерцание коих погружает нас в задумчивую мечтательность; осмелюсь утверждать, что вряд ли найдется тот, чья душа осталась бы равнодушной при виде необъятного ночного небосвода, достойного Оссианова стиха.

Сей вид душевной грезы вызывает в нас, в зависимости от нашего характера, либо восторг, либо томление, либо то непонятное чувство, что порождается двумя предыдущими, слившимися воедино и превратившимися в новое, еще не испытанное ощущение.

Уверен, невозможно найти столь живописную местность, которая бы в большей степени способствовала пробуждению наших переживаний, нежели очаровательная долина, простершаяся у подножия холма Граммона, и ни одна ночь не была столь созвучна движениям души нашей, как ночь на 15 июня 181… года.

В самом деле, причудливой формы облака, напоминавшие колдовские письмена и замки, гонимые свежим ветром, оставляли после себя незатуманенные полоски неба, сквозь которые, несмотря на ночную мглу, пробивался неверный свет луны; тусклые лучи его скользили по густым кронам деревьев и, не в силах соперничать со своими дневными собратьями, освещавшими каждый лист, лишь подчеркивали их молчаливое величие, созвучное таинственному обаянию ночи.

Все утро шел дождь, и размокшая дорога скрадывала шум шагов; порывистый ветер, яростно бушевавший в заоблачных высотах, достигнув земли, утрачивал свою первозданную силу и не нарушал величавого ночного покоя.

Поэтому можно было беспрепятственно любоваться безмятежными равнинами Турени, ее лугами, поросшими сочной травой и простирающимися от берегов Шера до самой столицы провинции, города Тура.

Жесткие листья тополей, во множестве произрастающих в округе, под воздействием легкого бриза, казалось, вели нескончаемые беседы, нарушаемые лишь зловещими криками совы. В лунном свете серебрилась водная гладь Шера; то тут, то там алмазным блеском вспыхивали звезды, прорвавшиеся сквозь вуаль облаков; природа целиком погрузилась в мечтательную дрему.

В этот час одна из дивизий в полном составе возвращалась из Испании в Париж, дабы получить новый приказ тогдашнего государя.

Войска шумно приближались к Туру, угрожая нарушить царившее в городе спокойствие. Эти бывалые воины с загорелыми лицами днем и ночью шли по родным краям, любуясь ими и с радостью стряхивая с себя пыль, приставшую к ним на дорогах непокоренной Испании. Слышно было, как они насвистывают свои любимые песенки; далеко разносился мерный звук их четких шагов, насколько хватало глаз, сверкали штыки ружей.

Генерал Туллиус Беренгельд, пропустив вперед свое войско, остановился на холме Граммона. Позабыв о стремлении к славе, юный честолюбец целиком погрузился в созерцание величественной картины, открывшейся его взору. Желая в полной мере насладиться очарованием окружавшей его природы, генерал спешился и отослал двух своих адъютантов, оставив при себе только преданного слугу Жака Бютмеля по прозвищу Смельчак, бывшего солдата консульской гвардии. Усевшись на поросшем травой холме, генерал погрузился в размышления о будущем, одновременно припоминая все значительные события, оставившие след в его прошлом. Локоть правой руки упирался в колено, ладонь ее поддерживала подбородок; взгляд генерала, находящегося в такой позе, неминуемо падал на очаровательное селение Сен-Авертен. Впрочем, нередко глаза его устремлялись к небу, словно он испрашивал совета у этой безмолвной тверди, или, повинуясь внутреннему голосу, по зову которого он всегда был готов к великим свершениям, возносил свои чаяния к звездам.

Бравый солдат устроился рядом и, преклонив голову на траву, казалось, думал только о возможности поспать лишнюю минутку и совершенно не интересовался тем, что побудило генерала остановиться посреди ночи на холме Граммона. Чтобы вы наилучшим образом могли представить себе характер отважного воина, скажем лишь, что малейшее желание его хозяина значило для него больше, чем фирман великого визиря для мусульманина.

— Ах, Марианина! По-прежнему ли ты верна мне? — воскликнул Беренгельд после недолгого молчания; слова эти, отражавшие состояние опечаленной души генерала, невольно сорвались у него с губ; затем он снова впал в глубокую задумчивость.

Вот уже минут десять Туллиус разглядывал раскинувшуюся перед ним равнину; вдруг он заметил девушку в белом платье; со всяческими предосторожностями она продвигалась вперед, то убыстряя свой шаг, то замедляя его, но все время держа путь к подножию холма, на вершине которого расположился Беренгельд.

Внимательно приглядываясь к движениям молодой особы, генерал было подумал, что ее ночные странствия внушены безумием; но, заметив у подножия холма слабый свет, он изменил свое мнение; его любопытство чрезвычайно обострилось: облик и фигура девушки свидетельствовали о том, что она происходила из семьи, принадлежащей к так называемому высшему классу общества. Походка и стан ее были исполнены фации; для защиты от ночной свежести она обмотала голову шалью, концы которой изящно ниспадали ей на плечи; пояс красного цвета резко выделялся на белом платье; в свете луны на ее шее поблескивало металлическое ожерелье. Девушка, опасливо спешащая среди ночи на свет, исходивший от подножия холма Граммона, не могла не привлечь внимания Беренгельда, а необычность появления ее в столь поздний час в этом пустынном месте вполне объясняла его последующие действия.