Столица
Шрифт:
– А они занимаются драконами?
– Драконы, говоришь, – усмехнулся бритый торговец. – Нет, драконы – это отдельная тема. Есть гильдия охотников на драконов, и хотя туда может прийти каждый, отбор там потяжелее, чем в академии боевых искусств. Я слышал, что некоторые выпускники оттуда как раз и стали охотниками на драконов. А есть гильдия, где драконов разводят и обучают, и вот там закрытое родовое дело. Не берут со стороны никого.
– А еще какие-нибудь учебные заведения есть?
– Есть военная академия, но туда берут только выходцев из благородных семей. Даже если я официально признаю тебя своим наследником, фамилии Джин будет недостаточно.
И такие варианты доступны не только там. Есть много разных профессий, в которых можно высоко подняться при должном старании.
– Джинхей-бофу говорил, что у вас есть доверенный человек, поднявшийся с низов. Почему же вы не сделали его своим преемником, а выбрали Байсо?
– Тан Зенггуанг? – Джин Фу погладил выбритую макушку, как делал всегда, когда задумывался. – Это очень хороший мальчик, старательный, усердный, опытный. Он работает на меня уже двадцать лет, со дня своего именования. Если поставить ему задачу, он поднимется на Небеса и опустится в Пропасть, чтобы выполнить ее, сумеет пробиться к нужному человеку, достать товар, договориться, заключить сделку. И тут он незаменим. Но он – исполнитель, а мне нужен творец. Тот, кто знает, что нужно сделать, чтобы достичь цели. Даже не так. Тот, кто сумеет отыскать правильную цель.
– Я не совсем понимаю, – тихо сказал я.
– Если бы мой отец был таким, как Тан Зенггуанг, то он никогда бы не создал «Золотое небо». Он расширил бы свою лавку, сделал ее популярной, возможно, открыл бы еще несколько точек, нанял бы больше продавцов и все. Потому что Тан мыслит в одной плоскости. Он не видит, как развиваться дальше, кроме как вширь. А отец сумел переступить через мышление обычного продавца и создал целый торговый дом.
Тан Зенггуанг бы не подумал выкупать куски лестницы, потому что это выходит за границы его понимания. Он скорее потратил бы эти деньги на новую сделку или отправил бы караван, потому что это те действия, которые приносят понятный и сиюминутный доход. А именные пролеты на лестнице принесут невидимую, непросчитываемую прибыль неизвестно когда.
Байсо же именно творец. Он смотрит одновременно во все стороны и умеет совершать неожиданные поступки.
– А кто… – начал было говорить я, но осекся. Кем бы я ни был, это не столь важно.
– Сегодня вечером придет еще один человек, я не смогу присутствовать, поэтому встреть его сам, проводи в дом и побеседуй. Лично я с ним не знаком, но слышал, что это довольно необычный человек. Он в прошлом году объявил об открытии новой академии, и скоро начнется первый прием его учеников. Никто не знает, чему он будет учить и что из этого получится, но ты сможешь поговорить с ним и узнать все самостоятельно.
– Хорошо, учитель Фу.
– Кстати, сегодня мои люди добрались до каравана, так что недели через две они прибудут в город. Все живы, и тот копейщик тоже.
– Благодарю, учитель Фу.
В обговоренное время я ждал у внутренних ворот, гадая, каким окажется этот человек. Но я никак не ожидал того, кто ворвался в Эрмень, сопровождаемый охранником.
Это был высокий мужчина с ухоженной узенькой бородкой, на голове у него красовался аккуратный головной убор с широкими ушками, отходящими в стороны, строгого кроя халат, закрывающий его с ног до головы. И вся его одежда была ярко-красного цвета. Казалось, что во дворе начался пожар.
– Приветствую вас в доме Джин Фу, – поклонился я.
– Приветствую? Мда, приветствуешь. Конечно, – быстро, но отчетливо сказал мужчина. – Ты знаешь, что твой поклон не идеален? Поклоны – это довольно сложное и деликатное дело. Ты мне поклонился, но кому именно ты кланялся? Гостю своего покровителя? Преподавателю? Просто отдал дань вежливости? Если ты кланялся преподавателю, то не стоило опускать подбородок, ведь это всего лишь обычный человек, который обменивает знания на еду. А если бы я был твоим учителем, как бы ты мне поклонился? Да-да, покажи. Представь, я произношу сакральную фразу: «Добровольно и осознанно беру тебя в ученики», пусть не в личные, но и так сойдет. Как бы ты мне поклонился?
Я растерялся от такого напора, но изобразил поклон, как он и просил.
– Примерно похоже. Разумеется, поклон своему учителю должен быть глубже, ведь это человек, который принял за тебя ответственность. Но важно еще чуть-чуть сгорбить спину и прижать подбородок к груди, ведь ты не просто говоришь «Привет. Я тебя уважаю», а признаешь его власть над тобой.
А теперь представь, что перед тобой не учитель, а ректор академии? Как ты будешь кланяться? По идее, ты должен согнуться ниже, чем перед преподавателем, ведь положение ректора выше, но явно не ниже, чем перед учителем. И вот тут важно положение коленей. Ох, эти дурацкие ханьфу, вообще не видно коленей.
Я еще раз взглянул на одежду этого чудака. Его халат был из плотной, даже жесткой ткани, и скрывал даже его обувь, поэтому он мог бы там отплясывать, а снаружи этого бы не было видно.
– Это сложный момент, и тут нельзя ошибиться, чтобы после смерти не опуститься глубоко в бездонную Пропасть. А вот, кстати, – продолжал говорить этот странный мужчина, заложив руки за спину и прохаживаясь передо мной. Я никак не мог улучить момент и пригласить его в дом, поэтому мы все еще находились во дворе, неподалеку от пруда с рыбками, – бездонная Пропасть. Как думаешь, почему ее так называют?
– Потому что у нее не видно Дна? – предположил я, чуть поморщившись.
– Интересное предположение. Хорошо. Представь себе небольшой овраг, метра два глубиной, по его дну бежит небольшой ручеек, радостно журча, там растет трава, цветут цветы, квакают лягушки. Но ты пришел к нему ранним утром, когда еще роса не высохла, и видишь, что внутри оврага клубится туман, и дна не видно. Назовешь ли ты этот овраг бездонным?
– Нет.
– Нет, – остановился мужчина и поднял палец к небу. – А почему?
– Потому что я знаю, что у оврага есть дно.
– То есть невидимость дна еще не подразумевает его отсутствие? Но все мы знаем, что у Пропасти есть дно. Существует целое учение, посвященное тому, как не попасть туда, так почему мы называем ту Пропасть бездонной?
Я промолчал. Меня жутко коробило, как легко он использует это слово. Так как обычно выражением «дно Пропасти» выражали злость, ярость, досаду, то слово «дно» стало практически ругательным. И в обычной речи воспитанные люди стараются избегать его и заменяют другими словами. А этот преподаватель фактически грязно выругался в присутствии потенциального ученика.