Столица
Шрифт:
«Ты мне нужен, — хотелось закричать мне. — Ты! Не нужны мне деньги и звания и даже помощь! Мне нужен дом, в котором мы вместе будем валяться на кровати, смеяться или обниматься, гулять по улицам, болтать, твои теплые и надежные объятия, даже наши ссоры из-за разбросанных вещей нужны. Я хочу смотреть, как ты выходишь по утрам из ванной в одном полотенце, многообещающе улыбаясь, — вот для меня лучшая помощь в жизни!»
Но я только молча глотала невыносимо колючий воздух.
— И… — Ирга закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях, а потом едва слышно произнес: — И я вдруг сломался. Отец сказал — разве это семья? И я… понимаешь, я больше не мог выдержать эту
Мне нечего было ответить. Ирга не раз рассказывал мне о своем видении семьи, но моей виной было то, что я не воспринимала это всерьез. Пирожки, дети… Он же знал меня не первый год, и я думала — он понимает, что для меня утром встать с кровати — уже подвиг, и пирожки я не буду готовить никогда и ни за что. И я же ему сказала, что детей пока не хочу. Была уверена, что он это все понял. А он думал, что я изменюсь и пойму, как ему важны эти утренние пирожки, приготовленные именно мной, а не купленные в булочной.
С другой стороны, мы поженились по большой любви, но можно ли было сказать, что мы знали друг друга? Нет. А после как-то никому из нас не пришло в голову просто сесть и поговорить.
— А потом… — Ирга торопился рассказать все, поэтому говорил очень быстро. Он чувствовал, что я уже на грани и скоро перестану вообще воспринимать что-либо. — Потом я уехал. Там, в Ринтауре, у меня был образец той семьи, о которой я мечтал. Мужчина-крепость, ласковая женщина, уютный дом. Но… вдруг все изменилось. Я понял, что эта семья — крепость для отца и Надин, это их семья, но такое уже не для меня. И для Илиссы это не крепость, а тюрьма, поэтому она убежала из нее. И то, что делает Надин счастливой, никогда не сделает счастливой тебя… и меня. Работа до упаду — это ежедневные попытки отца забыть о маме, даже теперь. А я смотрел на него и на Надин, и постоянно в голове крутились мысли, что у нас было все по-другому, и это было… настоящим счастьем, моим счастьем, которое я не ценил.
— Внезапно все осознал и решил вернуться? — не выдержала я. И так слова теснились в горле так сильно, что больно было глотать.
— Осознал, да, — согласился Ирга. — Но не внезапно. Я долго думал. Только потом решил вернуться. И узнал, что ты подписала заявление о разводе. Тогда понял, что вернуться будет гораздо сложнее, чем я себе представлял.
Я почувствовала, как мои губы кривятся в ухмылке.
— Позавчера пришло приглашение на заключительный этап конкурса некрозоо. Остальное ты знаешь. — Ирга на миг закрыл глаза, собираясь с силами.
— Ясно. Уже можно кричать?
— Нет, я должен еще кое-что сказать. Последнее.
Кажется, я догадалась, что он хочет сказать. Ага, угадала! От возмущения у меня даже горло перехватило.
Ирга подошел к кушетке и встал на колени.
— Ола, ты выйдешь за меня замуж?
Какое-то время я глотала воздух, пытаясь выбрать из всех теснившихся в голове исключительно нецензурных мыслей одну, самую убойную. А потом молча размахнулась и со всей силы отвесила Ирге пощечину. Он лишь поморщился. Мои пальцы и ладонь обожгло огнем, драться всегда больно. Но как же мне хотелось врезать еще разок! Я потрясла рукой и замахнулась снова. Но Ирга перехватил мою руку и твердо сказал:
— Думаю, хватит.
— Хватит? — воскликнула я. — Хватит? — И тут мой голос сорвался на визг. — Хватит?
Я задыхалась. Слезы брызнули из глаз.
— Ты, — прошептала я, пытаясь справиться с эмоциями, — ты тогда ушел и как будто вырвал мне сердце. Я вообще ни о чем думать не могла. Я даже дышала с трудом. Приходилось себе напоминать — дыши, дыши. Лучше бы ты меня тогда убил.
— Прости меня, — прошелестел Ирга.
— Простить! — заорала я в полный голос. — Дом, крепость, пирожки — ах, как это все звучит! Какую красивую теорию выдумал! А ты хоть раз подумал о том, что я пережила? Да я чуть с ума не сошла, когда ты меня бросил! Теории строишь — отцовское поведение, материнское. А нужно было просто поговорить. Поговорить! Я ведь даже теории не могла построить, потому что для меня все оборвалось в один миг без всякой причины! Вот так, раз — и все! Внезапно! Раз — и все!
— Я был неправ, — тихо сказал Ирга.
— Не прав! Это очень мягко сказано. Ты… ты… — Меня так трясло, что даже кушетка ходуном ходила.
— Но, Ола, судя по тому, что я слышал, ты тоже не скучала, — ответил Ирга, поднимаясь с колен. — Шесть претендентов на руку и сердце.
Что? Что? ЧТО?!
— Да как ты смеешь! — озверела я. Меня словно пружиной подкинуло на ноги. Ярость, безумная, ослепляющая, разгорелась в сердце. Она требовала рвать, крушить и причинять боль. Я глубоко вздохнула и кинулась на Иргу.
Этому приему он учил меня сам — как захватить противника, как подставить ногу, как приложить силу, чтобы он упал. Но у меня никогда не получалось. Я считала, что если меня не спасет магия, то лучше бежать быстро и далеко, а не сходиться врукопашную.
На этот раз получилось почти все, как следует.
Хваленые реакции боевого мага Иргу подвели — он упал на пол. Может, не ожидал такого от меня, может, просто не хотел защищаться. Некромант хорошо приложился спиной об пол. Я не удержалась на ногах и тоже упала, приземлившись на его живот. Пока он приходил в себя и пытался вдохнуть, я села на бывшего мужа сверху. Мне очень хотелось его побить, но остатки здравого смысла подсказывали, что Ирга, как бы он ни раскаивался, такого терпеть не станет. Поэтому я схватила некроманта за воротник черной рубашки и затрясла.
— Я тебя ненавижу! — завопила я. — Ненавижу! Как ты посмел меня бросить! Как ты посмел решить все за меня! Какая у нас будет семья! Какие пирожки! Дети! Ринтаур! У меня есть своя жизнь, своя, понял? Моя мастерская, мои планы. Я ненавижу Рорритор, там погода мерзкая! Я никогда, никогда, понял меня, никогда не буду печь пирожков по утрам, что бы ты там себе ни думал! Ты на мне женился, не на картинке! Я была счастлива с тобой! Именно с тобой, а не с великим некромантом, магистром. А ты все разрушил. Почему ты не спросил меня, прежде чем уйти и все бросить? Почему?
Пуговицы рубашки разлетелись в стороны. Я замерла — теперь я увидела, что на шее у некроманта висит цепочка совсем не с артефактами, а с нашими обручальными кольцами. Ирга проследил за моим взглядом, и вдруг его самообладание разлетелось в разные стороны, вслед за пуговицами.
— Потому что я был идиотом! — заорал Ирга с таким отчаянием и горем, что я испугалась. Была бы возможность — спряталась бы под кушетку, но она была маленькой, и отбиваться там от взбесившегося некроманта было бы сложнее, чем посреди комнаты. — Да, я был идиотом! В нашей семье ты взвалила на меня все решения. Ты смотрела на меня, как на ангела какого-то, всемудрого и всемогущего, а я должен был соответствовать своему образу. И я устал!