Столичный доктор
Шрифт:
А тут и прием этот некстати. Передать бы практику кому-то другому, хоть на время, чтобы заниматься только тем, что надо сейчас: скорой, стрептоцидом и всем прочим. Ладно, нервы это все. Со скорой решено. Уже есть указание с самого верха. А такой паровоз что угодно потянет и любых скептиков убедит. Так что надо просто спокойно заниматься своей работой. И будь что будет.
Съезд был устроен с размахом: Колонный зал Дома Благородного собрания на Дмитровке. При своей жизни я это здание только с фасада видел, внутри бывать не доводилось. Самое начало, одиннадцатого января, я пропустил. Говорят, выступал Толстой,
Приехал я сильно заранее. Нашел Сеченова, очень замотанного и замученного. Впрочем, Иван Михайлович меня как раз встретил как дорогого гостя: подвел для знакомства к председателю секции Василию Дмитриевичу Шервинскому, профессору кафедры терапии, внешне чем-то похожему на писателя Чехова, и секретарю – вальяжному, несмотря на то что ему на вид еще и сорока нет, с ухоженными усами и бородкой, тоже терапевту, Леониду Ефимовичу Голубинину. То ли подсобил факт знакомства с Иваном Михайловичем, то ли мой доклад и вправду их заинтересовал, но руку и тот, и другой трясли мне долго.
Свои пятнадцать минут славы я получил, тут сомнений никаких. Зал человек на сто, все сплошь мужчины, причем возрастные. Скепсиса как раз не было, вопросы по делу задавали. И слушали внимательно. А уж после того, как в конце доклада Бобров вышел к трибуне и рассказал про мои подвиги в виде реанимации, уличной ампутации, а также чудесного спасения Повалишиной, следующий докладчик вынужден был ждать своей очереди довольно долго.
И без шоу не обошлось. Я махнул рукой, и ко мне вышла Вика. Сегодня она была одета не так шикарно, как на выставку граммофонов, так и задачи привлекать внимание к себе не было. Она водрузила прямо на стол президиума закутанную в шерстяной платок супницу, высвободила ее и с довольно громким звоном высыпала на стол кучку ложек.
– Возможно, вы удивлены происходящим, – сказал я, показывая на кастрюльку. – Обед для участников запланирован на более позднее время.
В зале пара человек довольно громко хохотнули. Вот и славно, контакт налажен, значит, и информацию лучше воспримут.
– Мы хотели бы представить всем лекарство от диареи. В каждой больнице можно его сделать, не прилагая особых усилий, и оно не требует практически никакого дополнительного финансирования.
– И что там? – выкрикнул кто-то из зала.
– Можете подойти и попробовать, – пригласил я. – Вполне съедобная вещь. Василий Дмитриевич, Леонид Ефимович, – обратился я к президиуму, – извольте…
Шервинский и Голубинин подошли, осторожно зачерпнули из супницы, съели по маленькой порции.
– Морковка, – сказал председатель. – Вполне съедобно. И что, помогает от диареи?
– Будьте уверены, – ответил я. – Убедиться очень легко, дайте этот суп своим больным: эффект в течение часа-двух.
Тут меня, конечно, засыпали опять вопросами, у супницы даже очередь небольшая возникла.
Наконец, прозвучал вопрос, который я ждал:
– Это из архива профессора Талля рецепт?
– Нет! – тут же отреагировал я. – Это старое русское средство, которым пользуются крестьяне Тамбовской губернии. Откуда я, собственно, родом. С профессором мы только проверили рецепт и убедились в его эффективности.
«Музыка народная, слова народные».
– Привилегия на использование принадлежит товариществу «Русский медик», – добавил я, – но я, как директор, передаю право на использование супа любым медицинским учреждениям совершенно бесплатно. Любые добровольные отчисления, если таковые поступят, будут переданы на развитие службы скорой помощи города Москвы.
Народ проникся, но скепсис на лицах сохранялся. Ничего, очень скоро я пробью эту стену недоверия.
Для скорой нужны врачи-универсалы, которые и терапевты, и хирурги, и гинекологи, и все остальное. Правда, сейчас все такие. А мне надо хотя бы четверых, чтобы перекрыть суточные дежурства. На вызова они не поедут, но коль скоро предусмотрен стационар, без работы не останутся. Наоборот, практики у них будет выше крыши.
Самое странное, что именно этим и можно завлекать к себе на работу. А за возможность набраться опыта рядом с умелым хирургом очередь стоять будет. И даже зарплату можно не платить. Шутка, конечно, энтузиазм у людей быстро кончается, и даже подпиши я с врачами какой-нибудь кабальный договор, все равно сбегут. Но начальники их отпустят: такие шансы не каждый день случаются. По крайней мере, и Бобров, и Шервинский с Голубининым пообещали, что у ординаторов спросят.
Со скорой осталась только одна небольшая проблема. Здания пока нет. Некуда селить врачей с фельдшерами, санитаров-конюхов, сестер милосердия и прочий нужный персонал. Купить такое… Если я лет пять не буду есть, пить и покупать новую одежду, то вполне возможно, я смогу накопить на здание нужной площади где-нибудь в Московской губернии. А в пределах Садового кольца пахать придется довольно долго. Аренда, скорее всего. Ее я на «чайные» деньги потяну. Год-полтора. Правда, сколько останется денег от той суммы, которая сейчас на руках есть, не знаю. А как подумаю, какую гору всякого добра надо будет приобрести… Наверное, придется по стопам профессора Цветаева пойти. А что, схожу к нему домой, предложу на пару купеческих вдов окучивать. Он – на музей, я – на больницу.
Почему я не беру во внимание прибыли от стрептоцида и зеленки? А потому что нет их еще. И даже если пойдут, то когда?
Ну не организатор я здравоохранения! Просто врач! Вот разрезать, лишнее убрать, а потом зашить, да так, чтобы пациент не только выжил, но и легче ему стало, попробовать могу. А как подумаю про штаты, хозслужбу с пищеблоком и прочее, так тоска и берет. Правильно говорят, что можно быть либо хорошим врачом, либо администратором. А чтобы и то, и другое вместе – очень редко совпадает. Значит, ко всему, еще и директора нанимать надо, за порядком следить, чтобы и мне эта деятельность работать не мешала.
Только забежал в приемную, как Кузьма сообщил, что заходил отец Серафим, не застал. Подождал, да и ушел. Записочку вот оставил.
Что пишет? Опять разоблачает мои шашни с иноверцами? Или сетует, что службу пропустил? А посещение церкви сейчас, кстати, под строгим контролем. Записан православным? Вперед, в храм на исповедь. Пропуски без уважительных причин могут повлечь и наказание. Но я предупредил священника, что в воскресенье не смогу, он сам меня благословил на труд по спасению здоровья прихожан.