Столичный доктор
Шрифт:
Вот когда я избавлюсь от этой привычки: додумывать что-то, хотя могу узнать точный ответ в любую секунду? Развернул записочку, прочитал.
«Ув. Евг. Ал-дрович, будьте сегодня в час пополудни в рест. “Прага”, что в доме Ганецкой у Арбатских ворот. О. Серафим».
Нравится мне это. Нет, пообедать с батюшкой мне не трудно. Кстати, а который час? Ого, без десяти уже! Вовремя я пришел, однако. Идти недалеко, можно сказать, прогуляться слегка. Успею. Но задерживаться не стоит.
И хотя на часах еще было без трех минут час (я специально посмотрел перед
– Прошу прощения. Я с утра с докладом выступал, вот только вернулся, сразу к вам.
– Как прошло? – спросил священник, причем весьма заинтересованно.
– Хорошо приняли, я бы сказал, сердечно. Много расспрашивали про прожект скорой медицинской помощи, обещали помочь с врачами и фельдшерами.
– И слава Богу! – перекрестился отец Серафим. Ну и я вслед за ним.
– А что случилось? Почему вы меня вызвали? – поинтересовался я.
– Пойдемте, познакомлю вас кое с кем. Очень хорошие люди, думаю, польза от этого будет. – И он, взяв меня под руку, повел на второй этаж.
Кстати, сейчас он – последний, остальное, значит, позже надстроили. Но мы в зале не остановились, а прошли в отдельный кабинет. Что же это за люди такие, что так встречу обставляют?
Всего меня ожидали четверо, не считая отца Серафима. Все за сорок, суровые лица, купцы. Причем все в обычной одежде, в костюмах, галстуках. Никаких поддевок и косовороток. И прически… Не под скобку стриженные. Хотя бороды – да, тут никак не промахнешься. Золотые перстни, часы с цепочками…
Все молчали, пока официант принимал заказ. А я что? Соляночку, котлету баранью и салат «Ливелье». Именно так назывался оливье в меню. Посмотрев на собравшихся, которые пили клюквенный морс, тоже решил спиртного не заказывать. Мелькнула мысль про старообрядцев, их среди купечества хватало, но сразу прошла: с чего бы им связываться со священником.
Познакомились. «Модератором» встречи ожидаемо выступил отец Серафим. Фамилии для меня были совершенно неизвестны: Курдюмов, Саенко, Томашевский, Смирнов. Назовись они как-то по-другому, ничего не изменилось бы. И опять разговор ни о чем. Один скажет, через минуту второй нехотя ответит. Обедаем.
Заказ мой принесли довольно быстро. Первым, конечно, салат. Он представлял собой нечто, к чему я не был готов. Нам подали холодное блюдо из жареного мяса рябчиков, залитое непонятным пенистым муссом. По объяснениям полового, приправу делали из сбитого ланспика с прованским маслом. Такой вот русский майонез. Мясо было окружено по периметру тарелки изящно выложенным гарниром: корнишонами, каперсами, маринованными фасолью и капустой, раковыми шейками.
Глядя на все это богатство, я решил схулиганить и оживить атмосферу. Под удивленными взглядами собравшихся спокойно перемешал салат в одну кучу и принялся уплетать почти современное оливье. Чем вызвал небольшую оторопь у моих соседей. В их глазах читалось: «А разве так можно было?»
Наконец, отодвинули тарелки. Всё, дескать, обед закончен, можно и поговорить. А то я, признаться, остатки котлеты последние пару минут гонял по тарелке в ожидании, когда все насытятся.
– Евгений Александрович, – голосом, напомнившим мне диктора телевидения, зачитывающего сообщение об открытии съезда, начал сидевший напротив меня Смирнов, – мы некоторое время наблюдали за деятельностью нового врача, и от лица своих товарищей я хочу выразить благодарность за ваш труд.
Что-то слишком мягко стелет. С чего бы? Ничего не пойму. Но внутренне подобрался, мало ли что сейчас купечество расскажет.
– И я, в свою очередь, благодарен вам за оценку моей деятельности, – ответил я на всякий случай. Скорее, чтобы отграничить предыдущий кусок от напрашивающегося «но».
– Отец Серафим рассказал нам о беде, приключившейся с вами.
– Беде? – удивился я.
– Покраже, что случилась в декабре.
Ага, это он про собранные деньги, что спер казначей.
– Уже и забыл про это, – отмахнулся я, показывая всем, что тот инцидент для меня ерунда ерундовая.
– Так вот, о ваших планах по организации скорой помощи… – продолжил купец, казалось, не обратив внимания на мои махания руками. – Мы, надо сказать… впечатлены.
– Мы посоветовались и решили оказать посильную помощь, – вставил реплику Томашевский.
– Да, вот… – Саенко достал из внутреннего кармана чек и передал мне.
Обалдеть и не встать. Восемнадцать тысяч рублей. Слава богу, хоть руки не задрожали.
– Спасибо. – Я встал и изобразил вежливый поклон. Все встали и ответили тем же. Вот как серьезно все. Не ожидал. – Хочу сказать, что получено разрешение от великого князя Сергея Александровича. – Тут все синхронно кивнули, но с таким видом, будто и это новостью для них не было. – Мне предписано открыть отделение на двадцать коек, плюс обеспечение скорой помощью жителей Москвы. Не будет ли невежливо с моей стороны спросить у вас, нет ли на примете подходящего здания? Покупку я вряд ли потяну, но аренду…
– Ежели сам генерал-губернатор так быстро все одобрил, то и нам сам Бог велит поспешать! А здание… Есть такое… – пожевав ус, сказал Смирнов. – Рядом совсем. На Арбате одно, но там может и не хватить площади… Но это продают, срочно… История там случилась, да. И на Большой Молчановке. Там можно и внаем попробовать.
Во врачебный кабинет я пришел несколько взбудораженным. Более чем щедрый дар от московских купцов не давал покоя. Вот тебе и мироеды, которые за три копейки удавиться готовы. Очень серьезные деньги. И ведь дали мне их без отчета. Как так? Никаких условий, вообще. Дали чек, и делай что хочешь. Так верят? Или Серафим приглядывать будет, и его присутствие было неким намеком, что гульнуть безнаказанно не получится? Вот не знаю. Зато по адресам, которые дал Смирнов, завтра же пойду и со свежей головой посмотрю.
Но почивать на лаврах не дали. В следующий раз скроюсь и никому не скажу, тогда точно ни одна зараза не помешает. Вот только прикрыл глаза, планируя помечтать, застучали сапоги, кто-то резко спросил, где я есть. Голос знакомый, кстати. Недавно вроде слышал. Кузьма что-то проворчал, но посетитель прошел мимо него и буквально вломился ко мне.
– Александр Алексеевич? Вот неожиданно, – опешил я.
Бобров ко мне ехать не планировал, по крайней мере не предупреждал, вроде нечего ему тут делать.