Стон горы
Шрифт:
– Каждый год в этот день электричка переполнена – едут в храм Хатимана, а сегодня ни души.
– Ты ведь ежегодно приходишь поздравить нас, – сказал Синго.
– Да.
Хидэко опустила голову.
– Даже когда вы уйдете из фирмы, я все равно буду приходить, чтобы поздравить вас с Новым годом.
– Выйдешь замуж – перестанешь приходить, – сказал Синго. – Что-нибудь случилось? Мне кажется, ты пришла, чтобы о чем-то поговорить.
– Нет.
– Не стесняйся, говори. Голова у меня, правда, соображает туго – понемногу выживаю из ума.
– Зачем
Для Синго это не было неожиданностью, но все же он растерялся и не знал, что ответить.
– Вы только не подумайте, что из-за этого я пришла к вам спозаранку в первый день нового года, – сказала Хидэко по-взрослому рассудительно. – Рано или поздно все равно пришлось бы сказать.
– Конечно. Синго помрачнел.
Он подумал, что Хидэко, которая была его секретаршей в течение трех лет, сразу же превратилась в другую женщину. Совсем в другую, не похожую на себя.
Нельзя сказать, что во время работы Синго так уж присматривался к Хидэко. Она была для него секретаршей, и только.
И все же он почувствовал желание удержать Хидэко. Но делать этого не собирался.
– Значит, хочешь уйти из фирмы, и виноват в этом, по-видимому, я. Ведь это я заставил тебя показать дом, где живет женщина, с которой встречается Сюити, хотя ты этому и противилась, и теперь тебе неприятно работать в одной фирме с Сюити. Я прав?
– Мне действительно было очень неприятно делать это, – откровенно сказала Хидэко. – Но потом я подумала, что вы, как отец, не могли не попросить меня. Ваша просьба вполне естественна. К тому же я и сама прекрасно понимала, что поступаю плохо. Мне бывало так приятно, когда Сюити-сан приглашал меня на танцы, что я с удовольствием соглашалась после танцев идти с ним в дом к Кинуко. Вот как низко я пала.
– Низко пала? Это уж ты слишком.
– Я и в самом деле поступала очень плохо. – Хидэко грустно сощурила глаза. – Теперь я ухожу из фирмы и в благодарность за все, что вы для меня сделали, попрошу Кинуко расстаться с Сюити.
Синго поразили слова Хидэко. Ему стало не по себе.
– У нас в прихожей ты видела его жену?
– Кикуко? Да. И мне было очень неприятно. Я твердо решила во что бы то ни стало поговорить с Кинуко.
Синго как бы почувствовал, с каким легким сердцем пошла на это Хидэко, и у него тоже стало легко на душе.
И он подумал: а вдруг действительно с ее помощью все образуется?
– Но я надеюсь, ты собираешься сделать это не потому, что я тебя об этом просил.
– Я решилась на это по своей собственной воле из благодарности к вам.
Синго покоробило – слишком уж выспренные слова произнесла Хидэко своим маленьким детским ротиком.
Ему хотелось даже сказать ей: «Оставь свое безрассудное вмешательство».
Но, видимо, сама Хидэко была возбуждена своей «решимостью».
– Не понимаю я мужчин, – иметь такую очаровательную жену и… Мне неприятно видеть, как он развлекается с Кинуко. Вот если бы на ее месте была его жена, как бы привязан он к ней ни
– Но, с другой стороны, какому мужчине нужна женщина, к которой его не ревнуют?
Синго горько усмехнулся.
– Жену он называет ребенком. Она совсем еще ребенок, говорил он мне часто.
– Тебе? – Голос Синго стал резким.
– Да, и мне, и Кинуко-сан… Ребенок, поэтому деду она и нравится, – говорил он.
– Глупости.
Синго взглянул на Хидэко. Хидэко немного смутилась.
– Но в последнее время не говорил. В последнее время он вообще не говорил о жене.
Синго дрожал от злости.
Он предположил, что Сюити рассказывал и о том, какая Кикуко женщина.
Неужели в молодой жене он хотел найти проститутку? Поразительная глупость, подумал Синго, полная безнравственность.
Сюити рассказывает о жене Кинуко и даже Хидэко – безнравственность лишает его обыкновенного благоразумия, такта.
Синго почувствовал, что может быть жестоким к Сюити. Почувствовал, что может быть жестоким к Кинуко и Хидэко.
Неужели чистота, невинность Кикуко ничего не значат для Сюити?
Перед глазами Синго всплыло такое привлекательное, детски нежное личико Кикуко, младшей в семье, которую все баловали.
Сам Синго, чувствуя некоторую необычность того, что из-за невестки он временами ненавидит своего сына, ничего не мог с собой поделать.
Может быть, Синго так возмущался отношением сына к Кикуко потому, что в сокровенных глубинах его собственного естества живет необычность, – влюбленный в старшую сестру Ясуко, он после ее смерти женился на самой Ясуко, которая была на год старше его.
Кикуко блуждала в потемках ревности оттого, что Сюити, едва успев жениться на ней, завел другую женщину, и при таком бездушии, при такой жестокости Сюити или, вернее, благодаря им – в ней, Кикуко, – видимо, проснулась женщина.
Синго подумал, что Хидэко еще меньше женщина, чем Кикуко.
Он умолк – не потому ли, что своей тоской пытался заглушить гнев?
Хидэко, сняв перчатки, стала поправлять волосы.
4
В саду гостиницы в Атами, хотя была середина января, цвела вишня. Такую вишню называют зимней, – с. конца года она уже начинает покрываться цветами, но Синго казалось, что он попал в весну другого мира.
Цветы розовой сливы Синго принял за цветы персика. Белые цветы сливы виделись ему цветами абрикоса.
Не заходя в свой номер, Синго, привлеченный отражением вишни в пруду, подошел к самой воде и, поднявшись на перекинутый через пруд мостик, стал любоваться цветами.
Потом перешел на противоположный берег посмотреть розовую сливу, похожую на зонтик.
Из-под сливы выскочило несколько белых уток. И в желтых клювах этих уток, и в их мокрых желтых лапках Синго почудилась весна.
Завтра фирма устраивает здесь прием, и Синго приехал, чтобы подготовить его. Договориться об этом с гостиницей – других дел у него не было.