Стон горы
Шрифт:
Та, что была впереди и держала ставриду, все время разглядывала лангустов.
– Эти лангусты, верно, и в субботу еще будут? Мой их очень любит.
Вторая ничего не ответила.
Синго украдкой взглянул на девушку.
Современные проституточки. Спина голая, на ногах матерчатые тапочки. А сложены обе хорошо.
Хозяин сгреб нарезанное мясо моллюсков к середине кухонной доски и, раскладывая его снова в три раковины, бросил презрительно:
– Таких теперь и в Камакура развелось, хоть пруд пруди.
– Ну
Хозяин небрежно раскладывал мясо моллюсков по раковинам, и Синго обратил внимание на такую, казалось бы, мелочь, что теперь все оно перемешалось и уже не попадет в свои раковины.
Сегодня четверг, и до субботы еще чуть ли не три дня, но в последнее время лангусты почти всегда бывают в рыбных лавках, подумал Синго. Неужели этим неотесанным девицам удается так искусно приготовить лангустов, что ими можно угощать гостей? Нет, лангусты, хоть жарь их, хоть парь, хоть вари, все равно остаются грубой, простой пищей.
Синго действительно думал о девушках с симпатией и даже потом вспоминал их с некоторой грустью.
В семье четыре человека, а он купил трех моллюсков. Просто Синго знал, что Сюити к ужину не придет, но он не сообразил, что поставит свою невестку Кикуко в неловкое положение. Когда торговец спросил: «Сколько?» – Синго, не подумав, исключил Сюити.
По дороге он зашел в магазин и купил еще плодов гинго.
4
То, что Синго пришел домой с покупками из рыбной лавки, было случаем беспримерным, но ни Ясуко, ни Кикуко даже виду не подали, что удивлены.
Может быть, так они пытались скрыть свои чувства, не увидев Сюити, который должен был вернуться вместе с отцом.
Отдав Кикуко моллюсков и гинго, Синго направился на кухню.
– Чашечку подслащенной воды.
– Сейчас, минутку, – сказала Кикуко, но Синго уже сам открыл водопроводный кран.
В мойке лежали лангусты и креветки. Какое совпадение. В рыбной лавке он колебался, не купить ли креветок. Но покупать и креветок и лангустов он, разумеется, не стал бы.
Посмотрев, какого цвета креветки, Синго сказал:
– Хорошие.
Они были еще живые и блестящие. Кикуко раскалывала гинго тупой стороной кухонного ножа.
– На вид спелый, но все равно есть его будет нельзя.
– Ты думаешь? Мне, правда, тоже казалось, что в это время года гинго несъедобны.
– Давайте позвоним в магазин.
– А, ладно. По вкусу моллюски, которых я купил, то же самое, что креветки. Я и решил – покупать еще и креветок совсем ни к чему.
– Удивительная предусмотрительность. – Кикуко на мгновение высунула кончик языка. – Моллюсков мы сварим прямо в раковинах, лангустов поджарим, а креветок запечем в тесте. Грибы я уже купила. Вы, отец, не сходите в огород за баклажанами?
– Хорошо.
– Помельче которые. И еще принесите
На ужин Кикуко подала двух вареных моллюсков. Синго, немного поколебавшись, сказал:
– По-моему, должен быть еще один.
– Я подумала: у бабушки с дедушкой зубки слабенькие, и они с удовольствием поедят вдвоем без посторонних, – сказала Кикуко.
– Что?… Не говори глупостей. В доме нет никаких внуков, а ты вдруг «дедушка».
Ясуко опустила голову и тихо засмеялась.
– Простите. – Кикуко легко поднялась и принесла еще одного вареного моллюска.
– Лучше бы мы поели вдвоем, как предлагала Кикуко, – сказала Ясуко.
Синго в душе восхитился словами Кикуко, он понимал, что они очень кстати. Ее слова помогали сгладить неловкость того, что он купил не четырех, а трех моллюсков. И с каким невинным видом она произнесла их, – нет, она далеко не глупа.
Может быть, Кикуко все время обдумывала, как лучше поступить: оставить моллюска Сюити и самой не есть или разделить с матерью одну порцию на двоих? Однако Ясуко не заметила, что творится в душе Синго.
– Все из-за того, что было всего три моллюска. Нас четверо, а ты почему-то купил три штуки, – бестактно вернулась к старому Ясуко.
– Я знал, что Сюити не придет к ужину, зачем же было покупать для него?
Ясуко грустно улыбнулась. Но, может быть, благодаря ее возрасту улыбка не выглядела такой уж горькой.
Кикуко тоже не подала вида, что огорчена. И даже не спросила, куда пошел Сюити.
Кикуко была младшей в семье из восьми братьев и сестер.
Семеро старших давно женаты, и у всех дети.
Синго иногда думал об удивительной плодовитости родителей Кикуко.
Кикуко порой жаловалась, что Синго до сих пор не может запомнить имена ее братьев и сестер.
Она родилась, когда мать решила, что детей с нее хватит, и была уверена, что уже не сможет забеременеть. Она стыдилась рожать в таком возрасте, проклинала свое нестареющее тело и пыталась выкинуть, но ничего не получилось. Роды были тяжелые – пришлось накладывать щипцы.
Кикуко говорила, что слышала об этом от самой матери, и рассказала Синго всю эту историю.
Синго не понимал, как может мать рассказывать такое дочери, не понимал, как может Кикуко рассказывать такое свекру.
Кикуко откинула тогда волосы со лба и показала тонкий шрам от щипцов.
Увидев этот чуть заметный шрам, Синго полюбил Кикуко еще сильнее.
В семье к Кикуко относились, как обычно относятся к младшему ребенку. Правда, ее не столько баловали, сколько просто нежно любили. Она была не особенно крепкого здоровья.
Когда Кикуко пришла невесткой в дом Синго, он обратил внимание, что она, сама того не сознавая, как-то очень грациозно поводит плечами. Он чувствовал в ней чистое, наивное кокетство.